В этой бурлящей атмосфере политика концентрации сил и ожидания подхода союзников (стратегически оправданная, подкрепленная довоенными наставлениями и опытом То-плицкого восстания 1917 г.), которой придерживался Д. Михаилович, не могла казаться приемлемой для молодых офицеров, стоявших во главе четнических отрядов. Уже 31 августа отряд четников под командованием В. Миситы напал на немецкий гарнизон в г. Лозница и освободил город, захватив часть немцев в плен. Это были первые немецкие пленные и первый освобожденный город в Югославии. Сам полковник В. Мисита погиб при штурме. Партизаны также начали восстание в Западной Сербии, причем первые их действия проводились совместно с отрядами четников. Большинство немецких войск покинуло территорию Сербии и отправилось на Восточный фронт, отряды коллаборационистов Д. Льотича и М. Недича только начали формироваться, поэтому восстание шло неожиданно успешно, удалось освободить несколько крупных городов в Центральной и Западной Сербии. На освобожденной территории в Западной Сербии и Шумадии были организованы коммунистические и четнические комитеты, ведавшие мобилизацией, а также сбором оружия и припасов. Но уже в конце сентября немцы начали зачистку равнинной части районов, охваченных восстанием. Перелом наступил 22 сентября, когда Церский четнический отряд под командованием Д. Рачича и отряд партизан Н. Ерковича напали на немецкий гарнизон в городе Шабац в 84 км к западу от Белграда. Вместо ставшего уже обычным бегства немцев из города гарнизон оказал усиленное сопротивление, а на следующий день на помощь гарнизону подошла 342-я немецкая пехотная дивизия, которую сопровождали части усташей. Четники и партизаны поспешно отступили на юго-восток, в ближайшие горы. А вот мирному населению предстояло заплатить кровавую цену за опрометчивое поведение повстанцев. Восстановившие в городе свою власть немцы собрали 24 сентября 1941 г. всех мужчин от 14 до 70 лет и после обыска согнали их в импровизированные концентрационные лагеря, охранявшиеся усташами. После нескольких недель мучений и издевательств, в ходе которых погибли не менее 200 человек, в октябре 1941 г. были расстреляны 2100 заложников, остальных распустили по домам. Так, Мачва и ее главный город Шабац (наиболее экономически развитый и богатый район недичевской Сербии), стали первыми жертвами осеннего восстания 1941 г. В дальнейшем немцы перебросили в Сербию еще две дивизии и общими силами в 80 тыс. человек начали возвращать отнятые у них города. При попытках сопротивления они расстреливали заложников из числа местного населения по формуле 100 сербских мужчин за 1 немецкого солдата. Особенно массовыми расстрелы были в городах Кралево (14 октября около 7000 человек) и Крагуевац (20–21 октября 1941 г. около 2800 человек)[86].

В это же время дошло до окончательного разрыва между руководством четников и партизан. Отношения четников и партизан в самом начале восстания в Сербии имели несколько фаз сближения и разрыва, закончившихся полным неприятием и взаимной враждой. В 20—30-е гг. основная доктрина Коминтерна, а значит и КПЮ, сводилась к тому, что «государство, называющееся Югославией, является продуктом империалистической войны и частью грабительской версальской системы… Югославия — это Сербия, которая оккупировала Македонию и Косово… Хорватию, Словению, Боснию, Далмацию, Воеводину… и Черногорию…», в которой царит «суровое национальное порабощение несербских народов и нацменьшинств»[87], а наиболее близкими коммунистической идеологии считали хорватов, причем с этой оценкой соглашались и сербские коммунисты. Однако после Апрельской войны 1941 г. хорват И.Б. Тито был вынужден переоценить происходившее; в своем донесении руководству Коминтерна от 28 июня 1941 г. он отмечал, что «.. пятая колонна имела своих представителей в самых чувствительных местах. В отделах по снабжению армии сидели белогвардейцы и хорваты, которые действовали так, что снабжение все время прерывалось», а в то же время «… моральный дух солдат, а особенно сербов, был очень высок»[88]. Значение сербов как главных противников немецкой оккупации Югославии понимали и в Москве. Уже 22 июня 1941 г. в своей речи о нападении Германии на СССР В.М. Молотов среди жертв немецкой экспансии из всех югославянских народов упомянул только сербов[89]. Неудивительно, что Тито решил перенести свой штаб в Сербию и переехал из Загреба в Белград, а в дальнейшем отбыл в Западную Сербию, где вызревало восстание против немцев. Уже по приезде в Белград, Тито, согласно его личным воспоминаниям, узнал о том, что в горах Западной Сербии скрывается группа офицеров и солдат королевской армии под командованием Д. Михаиловича. В июле — августе имели место неоднократные контакты между отдельными представителями коммунистов и четников Д. Михаиловича. В четвертом номере Бюллетеня партизанского Главного штаба было опубликовано совместное сообщение штабов Церского четнического отряда и партизанского отряда Подринья, подписанное их командирами — Д. Рачичем и Н. Ерковичем. Стоит привести его содержание: «Не имея возможности собственными силами расправиться с растущим народным движением, которое каждый день получает все больший объем, немецкий фашизм обатился к новому подлому и хитрому способу, потому что уже не помогают ежедневные писульки предательского Нового времени о якобы имеющих место конфликтах партизан и четников, которыми оккупанты стремятся обмануть неинформированные массы и, по возможности, спровоцировать этот для них желанный конфликт… Так как не помогают обманы через брехливую печать, то идут еще дальше. Формируется некое ополчение, которое должно принять бой и рассчитаться с народом, взявшимся за оружие, чтобы отвоевать свободу. Дерзость оккупантов и его слуг пошла еще дальше. Когда подкупом и посулами им удалось собрать горстку презренных предателей, продавшихся людей, они тут же распустили слух, что это и есть четники, которые пошли воевать против народа. Считая сегодня первой и важнейшей задачей национальноосвободительную борьбу, а необходимым условием для нее — единство всех честных и патриотических элементов, с полнейшим презрением отбрасываем все провокации неприятеля и заявляем, что это абсолютная ложь и что мы будем и впредь плечо к плечу со всеми, кто борется против неприятелей, шагать к национальному освобождению»[90].

Однако то, что для обычных бойцов представлялось столь ясным, их высокому командованию не казалось очень уж привлекательным. Вскоре после того, как Тито решил наконец уйти из городской виллы в горы, состоялась его встреча с

Д. Михаиловичем 19 сентября 1941 г. в с. Струганик, неподалеку от Равна-Горы. Эту первую встречу организовывал М. Минич, тогдашний представитель высокого партийного руководства в Западной Сербии, которому спустя пять лет довелось стать прокурором на титовском процессе против Д. Михаиловича. На встрече был достигнут лишь видимый компромисс — договор о ненападении и разделе трофеев, но объединения движений достичь не удалось. Цели участников переговоров были противоположны. Одна сторона стремилась защитить сербов от дальнейшего уничтожения и обеспечить восстановление королевства. Другая — стремилась использовать войну как трамплин для прихода к власти и не видела особой надобности в том, чтобы беречь жизни сербских «мещан», видя в немецких репрессиях лишь способ усилить массовость своего движения. Тито и его окружение видели в Д. Михаиловиче офицера армии, проигравшей войну без боя и настаивавшего на осторожном уклонении от боя. В свою очередь, Д. Михаилович и его штаб видели в Тито авантюристов, руководимых людьми непонятной национальности, далеких от военной науки[91].