- Да пусть девочка расслабится, - ни капли страха в его глазах. - Это дискотека. Тут все подшофе.

Встряхиваю Матвея, мечтая вправить ему мозги. Ну за что мне все это?

- Эй, Мирон Мужланович, отпусти Матвеюшку, - Аврора вцепляется ногтями в мое запястье и существенно так ими по коже проводит.

- Уууууфффф, - цежу сквозь стиснутые зубы, замечая небольшие кровавые борозды.

Монстр белобрысый. Отшлепать бы. Прилюдно. Чтобы знала, как не следует поступать.

- Видишь, я ей нравлюсь, - лыбится во все тридцать два зуба.

Выбить бы ему парочку бивней. Пусть бы шепелявил как Шура. Авось в шоу-бизнес бы подался. От Авроры подальше.

- Слышь ты, Ромео, - отпускаю Матвея, но тычу в него пальцем. - Харе к ней подходить. Это тебе не дояркам под юбки лезть. Аврора не твоего уровня, мучачо. Не твоя лига, приятель.

Последнее слово оставляю за собой. Пытаюсь утащить Аврору прочь от Матвея и его компании. Она сопротивляется. Что-то им кричит. Меня как-то обзывает. А мне пофиг. Достала. Вывела из себя. Раз не понимает по-хорошему, будет ей очень плохо.

- Зач… зачамам… Тьфу! - машет на меня рукой. - Зачем ты меня тащишь домой? Вот, - гордо поднимает подбородок, произнеся фразу без заикания. - Меня вообще-то Матвей пригласил. У нас это, - прикладывает палец к губам. - тсссс… свидание.

- Сдурела?

Во мне сейчас такой гнев кипит, что ей мало не покажется. Руки уже чешутся проехаться по ее упругой заднице. Для профилактики. Или потому что мне так хочется. Неважно. Главное, что она это заслужила.

- Это ты… ты… - обегает меня и бьет ладошками по груди. Ууууххх, какие мы грозные. Забавно смотреть.

- Ну и что я? - самому стало очень интересно.

- Мужлан неотесанный, - ничего нового она не говорит. - Хам. Животное. Деревенщина. Мне… мне… ты мне вечер испортил. Я еще не… нагул… нагулякалась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Ты уже наклюкалась, - обиженно поджимает губки. - Тебе нужно проспаться. Завтра утром башка будет трещать, словно по ней молотком бьют.

- Пфффф, напугал, - не верит мне, но продолжает идти к дому. - Мне не страшны слова какого-то мерзавца, решившего меня…

- Аврора! Разве так я тебя воспитывал?

Твою же налево! Оба дергаемся в сторону знакомого голоса. В темноте не сразу заметили черный автомобиль и стоящего около него Степана Баринова. Твою же дивизию. Это явный попадос. Пятками чую.

- Папа! - чуть не распластывается на земле, побежав к отцу. - Ты приехал меня забрать из этого жуткого места, да?

- Степ, извини, - покаянно пожимаю плечами. - Не уследил за твоей дочуркой.

- Оно и видно, - совсем беззлобно, но головой осуждающе качает при взгляде на Аврору. - Надо приводить ее в чувства. У меня намечается серьезный разговор.

Аврора

- Ой, Божечки! - стону, еле перевернувшись на бок. - Ауч!

Голова раскалывается. Во рту горечь. Глаза остро реагируют на яркий свет. В животе предательски урчит. Да должно быть все внутренности превратились в кашу от вчерашнего вечера. Который я очень плохо помню.

Просто черный занавес после глотка… чего я там пила? Самогон. Натурпродукт деревни.

Блин! Это полный фиаско. Столичная девочка, дочка мэра упивалась какой-то гадостью среди непонятной молодежи. Кому рассказать, не поверят.

- Пипец!

Мне жутко плохо. Такое чувство, что меня катком переехали. Такой помятой я себя ощущаю. Знобит. Лежать нормально не могу. Тело ломит. Хочется свернуться калачиком и не шевелиться. Любое движение отдает в голову и еще больше подталкивает к белому другу.

Пытаюсь как-то улечься, чтобы ничего вокруг не кружилось, но голоса в соседней комнате заставляют насторожиться. Приоткрываю один глаз. Им оглядываюсь и медленно начинаю подниматься.

Это выходит не с первого раза. Голова чугунная. Ведет в сторону.

Замечаю на тумбочке тазик с водой и зеркало.

- Боже! - на меня из отражения смотрит настоящая Баба Яга.

Глаз опухшие. Губы сухие. Волосы как солома. Вот так погуляла на местной дискотеке.

Более-менее привожу себя в порядок. Хоть немного на человека становлюсь похожа. Пытаюсь и одежду пригладить. Но из-за резких движений все вокруг кружится. Как на чертовой карусели.

Кое-как, на ватных ногах, держась за стеночку, выхожу из спальни и двигаюсь по коридору на мужской галдеж.

Да уж, давно со мной такого не было. Последний раз я так страшно болела от похмелья после своего пятнадцатилетия, когда мы с подружками напились очень высокоградусных коктейлей в модном клубе города.

Да-да, тогда для торжества все помещение сняли. Типа мы хоть и в ночном клубе, но должны вести себя прилично. Ну-ну.

- А вот и наша пьяненькая принцесса.

Застываю в дверном проеме, распахнув широко глаза. Вздрагиваю от вибрации в горле, все-таки тошнота меня доконает. Щипаю себя, дабы проверить, что это все не сон. А то вдруг алкоголь в крови подкидывает глюки.

- Ай!

Да нет, я бодрствую. Стою, подбирая стенку. А мой отец сидит на гребанной кухне Мирона и пьет ароматный кофе. Даже пирожными закусывает.

- Папа! - кидаюсь к нему в объятья, чуть не уронив вместе со стулом на пол. И пофиг на похмелье, разрывающее меня на части.

- Ох, Аврора, - он в шоке. - Ты слишком гиперактивная. А я далеко не молод.

- Пап, - сейчас радость вырвется из меня фонтанами. - ты приехал, чтобы забрать меня домой, да? Вернуть к цивилизации? Ведь тут просто жутко, халупа эта, как гадюшник.

- Дочка, так нельзя говорить, - строго, укоризненно. - Ты оскорбляешься Мирона.

- Ой, пап.

Кое-как делаю над собой усилия, чтобы взглянуть на деревенщину. Хм. По лицу не видно, что он обиделся или злится от моих слов. Но вот глаза. Глаза все в нем выдают. В них плещется такое недовольство и расплата за мои грехи, что мне на миг не по себе становится.

Он явно готовит для меня суровое наказание. Явно с чем-то запретным. Пяткой чувствую. Меня аж в дрожь бросает и странное тепло по телу расплывается.