Кирилл знает, чем девушка занимается после работы: поет в клубах, иногда дает частные концерты. Он пытался спрашивать, зачем ей юриспруденция, но в ответ получал лишь стандартный набор из «стабильность» и «мама спокойна». Так она и уходит почти каждый вечер в ярких шмотках, а на работу утром возвращается разбитая и помятая, остро нуждающаяся в пяти чашках черного кофе, будто в переливании крови.

С другой стороны, в своем офисе Кирилл никогда не вводил дресс-код. Сам надевает что-то более-менее приличное только в суд. Клиентов часто убеждают просто белая рубашка и черные джинсы, остальную работу делает его профессионализм.

Начальник и подчиненная еще некоторое время обмениваются многозначительными взглядами, и затем Вероника исчезает. Удивительно, но у них даже ни разу ничего не было. Может, потому что у Кирилла волос нет и ростом он почти с Веронику? Вряд ли.

Он пробовал как-то раз встречаться с клиенткой, но ни к чему хорошему это не привело. Без пяти минут бывший муж – а они с супругой тогда занимались разделом имущества, – выследил, подкараулил у подъезда и хорошенько так врезал, от души. Как показал рентген, ничего не сломал, кроме разве что гордости. В суд Кирилл подавать не стал и просто пришел к выводу, что работу с личной жизнью лучше не смешивать. Вероника, судя по всему, придерживалась того же мнения.

Еще через двадцать минут стрелка настенных часов вплотную приближается к восьми, и Кирилл наконец решает, что на сегодня можно закончить. Он выключает ноутбук, кладет кое-какие бумаги в портфель, чтобы пролистать дома, и, на мгновение задержавшись у выключателя, гасит свет.

В темноте ему нравится гораздо больше. Очертания предметов становятся острее, шум от круглосуточно работающей вентиляции – живее. Зрение моментально захватывает и увеличивает крохотную фруктовую мушку на спинке начавшего портиться яблока на столе у секретарши. К мушке он быстро теряет интерес.

На лестнице Кир сталкивается с оставшимися в живых соседями по офису, и многие уже запирают кабинеты. В основном они кивают друг другу, не нарушая тишины.

Кирилл выходит на улицу, остро ощущая голод. Сейчас ему нужно что-нибудь покрупнее насекомого.

Уверенным шагом он заходит в мясную лавку неподалеку от метро. Посетителей почти нет, потому что самое свежее мясо привозят и разбирают именно с утра.

В лавке пахнет кровью. Запах сладкий, он липнет на язык и оставляет после себя приятное послевкусие. Кириллу так и хочется открыть рот, чтобы лучше чувствовать полный букет ароматов. Больше всего ему нравится запах свиной крови: она похожа на человеческую.

– Вам как обычно? – всплескивает руками продавщица, такая тощая, что ее смело можно вешать на крюк рядом с наполовину разделанными тушами.

Кирилл не планировал, чтобы его начали узнавать. В конце концов, он заходит сюда отнюдь не каждый вечер, а в лучшем случае раз в неделю-полторы, когда голод становится особенно невыносим.

Огромный нож взлетает в воздух и с едва различимым свистом опускается на свиную тушу. «Раз-раз» – и на разделочной доске лежат аккуратные куски, от которых по сторонам растекается розоватая жидкость.

– С вас тысяча триста тридцать три рубля, – с восторгом сообщает женщина.

Деньги. Товар. Пакет приятно оттягивает руку, заставляя желудок ныть в сладком предвкушении.

Дома Кирилл не разувается, не включает свет, а проходит прямо на кухню, где вываливает на белую скатерть шматы мяса. Садится за стол, некоторое время позволяет себе насладиться видом и запахом предстоящего ужина. Да, это, конечно, не животинка живьем, но лучше это, чем ничего.

Руками впивается в размякшие по дороге без холодильника волокна и позволяет пальцам войти как можно глубже, будто перед ним не кусок мертвечины, а живая женщина. Затем резко и быстро хищно впивается в мясо зубами. Кровь стекает по подбородку, заливает белоснежную рубашку и черные брюки. Запах сырой плоти заполняет легкие, даря кайф получше никотина.

В кармане штанов вибрирует телефон.

Кирилл с неохотой отодвигает от себя ужин, утирает рот рукавом и, для тренировки откашлявшись, берет трубку.

– Кирилл Владимирович?

– Да, это я.

– Меня зовут Вера Кузнецова, я представляю частную школу для особенных детей «ФИБИ».

– Простите, как?

– Как меня зовут или как школа называется? Меня зовут Вера, я представляю частную школу…

Но он не дает ей договорить:

– Знаете что? Катитесь куда подальше. Я занят.

Что, если подумать, не такая уж и неправда.

Сентябрь, 2018

Народ перед телевизором расселся так плотно, что не то что яблоку – пшеничному зернышку негде упасть. Эвелина сидит тут же, зажатая между Ахмедом и двумя потными таджиками, только что вернувшимися со стройки. Ей бы побрезговать, скривиться от отвращения, но она, напротив, тайком вдыхает запах настоящих людей. Запах прогорклого масла, краски и чего-то еще, очень личного и интимного, сильно напоминающего тоску по родине.

Никто не обращает внимания на неудобства: все прилипли к экрану.

– Кто-нибудь мне объяснит, кто это? – шепотом спрашивает Эля, но на нее тут же шикают несколько мужиков.

На помощь приходит Ахмед:

– Это Ольга Бузова, певица.

– А-а-а, – понимающе протягивает Эля и тянется к общему ведру с кукурузными палочками.

Пальцы после лакомства липкие, и сахар до конца слизать не получается, поэтому Эвелина просто берет себе еще палочек, чтобы отложить решение проблемы на конец времен.

Она, конечно, слышала про телевизор, потому что не была совсем дремучей, но реальность превосходит всякие ожидания. Это же потрясающе! Люди, которых ты хочешь увидеть, не могут видеть тебя, но желают, чтобы на них смотрели. Кикиморе бы непременно понравилось.

Девушка на экране больше похожа на царицу, чем на деревенскую бабищу. Волосы до пупа, ресницы до небес, улыбкой своей не всех одаривает, а только тех, кто верой и правдой служит.

Богатыри, правда, Эвелине не очень нравятся. Хлипенькие какие-то, тощие. Есть один мужик, довольно здоровый, но без единой волосинки на голове. Так тоже не пойдет: в конце концов, борода мужчины – его гордость, как у девицы коса.

Краем глаза Эвелина оценивает похрапывающего на своей койке Соловья и невольно думает, что вот такого цесаревича любая девица была бы рада заполучить. Ленив немного, но плуг и пара ударов чугунной сковородой любого лентяя исправит.

– Палочек передайте, пожалуйста, – раздается бас позади Эвелины, и она не глядя передает ведерко.

На экране оживление. Бузова в поисках жениха. Не все претенденты на девичье сердце оказываются чисты на руку! Эвелина усмехается. Она таких за свои многочисленные человеческие жизни повидала столько, что можно вместо огурцов засолить и сотню лет две деревни в двадцать домов кормить.