То же самое касалось и власти. Тотальный полицейский контроль, перекрестный видеомониторинг чиновничьих кабинетов, прослушивание телефонных переговоров и перлюстрация переписки уничтожили коррупцию задолго до появления Савелия на свет. Быть администратором, государственным служащим – от мелкого инспектора до премьер-министра – значило круглосуточно находиться под наблюдением, отчитываться за каждую невинную реплику, сказанную собственным детям. Государством управляли хладнокровные, лишенные фантазии флегматики, тщательно контролирующие все аспекты своей жизни, начиная от выражения лица и заканчивая тем, чтобы количество съеденного за обедом примерно соответствовало количеству извергнутого через задний проход. Администраторы заступали на должности в тридцать, в сорок пять с облегчением уходили на пенсию. Законодательную власть узурпировали ученые: законы сочинялись в специализированных институтах и годами скрупулезно обкатывались на компьютерных моделях. Внутренняя политика изжила себя; демагоги, популисты, любители произнесения публичных речей и прочие дилетанты имели неограниченный доступ к максимальной аудитории – для них выделили специальный телевизионный канал, всегда имевший, кстати, постыдно низкий рейтинг. Игра в политику давно никого не интересовала, политика издревле считалась искусством возможного – в государстве, где все возможное уже сделано, политика выродилась.

Что до любви к славе, эту известную страстишку полностью канализировал проект «Соседи». Если сверхновая мегазвезда проекта, восемнадцатилетняя Анастасия Валяева, вызывала на дом педикюрщицу, назавтра об этом писали сто пятьдесят журналов общим тиражом в десять миллионов копий, и публика была счастлива узнать подробности жизни не самой Анастасии, недавно разрешившей установить видеокамеры в собственном биде, и даже не ее педикюрщицы – но мамы педикюрщицы, личного шофера педикюрщицы или парикмахера собаки педикюрщицы.

Всякий любитель славы мог подключиться к «Соседям», и мужу достаточно было поколотить жену, чтобы рейтинг трансляций из его жилища резко поднялся, не говоря уже о случаях, когда жена колотит мужа.

Давний лозунг Уорхолла о том, что каждый имеет право на свои пятнадцать минут славы, утратил актуальность. Теперь каждый в любой момент получал столько славы, сколько хотел. Первоклассной и громогласной. Все желающие давно объелись ею; каждый Герострат давно поджег, что хотел; слава обесценилась и стала развлечением для малообразованной молодежи нижних этажей. Здравомыслящая публика семидесятых уровней, буржуазия восьмидесятых и элита девяностых вычеркнули славу из списка ценностей. В конце концов, русский поэт закрыл тему задолго до Уорхолла, сказав, что быть знаменитым некрасиво.

Шестнадцатилетние звезды, «соседи» и «соседки», окруженные папарацци и охотниками за автографами, в полутьме тридцатых этажей чувствовали себя королями Вселенной, – но, попав на семидесятые, держались скромно, их в любой момент могли поставить на место или даже не пустить в какой-либо уважаемый клуб или ресторан. Сам Савелий иногда наблюдал подобные случаи и даже посвящал им ироничные колонки. Журнал «Самый-Самый» был уважаем читателями как раз благодаря резкой критике тщеславия обывателей.

Обществом уважались совсем простые вещи. Юмор. Здоровый образ жизни. Безвредные хобби вроде разведения аквариумных рыбок. Считалось шикарным заниматься искусством, коллекционировать редкости и поддерживать планы правительства по колонизации Луны.

Правда, и на Луне китайцы опередили всех – китайская колония была в десять раз крупнее русской и американской, вместе взятых.

…На выходе из экспресс-отеля, возле огромного рекламного экрана, где пляшущие буквы предлагали байкальскую воду, Савелия дожидалась приятная девушка в бледно-лиловом.

– Извините, – пролепетала она, – вы забыли это в нашем баре.

И протянула миниатюрный томик, подарок проповедника. Священную тетрадь.

Савелий рассмеялся. Отказываться было бессмысленно, книга принадлежала ему, это наверняка зафиксировало видеонаблюдение.

Он кивнул и сунул книжечку в карман пиджака.

Савелий мог принять приглашение миллионера Глыбова и пообедать с героем своего интервью. Может быть, это добавило бы интересных деталей в материал. Но журналист отказался. Во-первых, неизвестно, что предложил бы миллионеров повар. Вдруг жирное мясо? Во-вторых, еще не хватало взрослому дяде угощаться с руки сорокалетнего выскочки, выходца с девятого этажа. В-третьих и в-главных: Савелий по возможности ел в одиночестве. Любил есть и не любил отвлекаться.

Аппетит, правда, в последние годы исчез. Но есть мнение, что на шестом десятке, когда организм и его хозяин обо всем давно договорились, насчет аппетита можно уже не переживать.

Несколькими уровнями ниже он нашел подходящий ресторан. Не слишком дорогой, но с живыми официантами. Савелий, как все люди его круга, по идейным соображениям не посещал заведения, где прислуживали андроиды. Здравомыслящие граждане Москвы считали, что место андроида – не в ресторане, а там, где не способен действовать человек. В агрессивных средах. В космосе, в морских глубинах. Андроид, даже самый дешевый, не должен отбирать у человека рабочее место. Человечество создавало андроида двести лет – и создало отнюдь не для того, чтобы превратить в лакея.

Для стимуляции приятного чувства голода Савелий на четверть часа зашел в кислородную комнату, где было плюс двенадцать по Цельсию, и там основательно надышался и продрог (человек, пришедший с холода, ест охотнее). Пока мерз и дышал, обдумал меню. От жирного, разумеется, следует отказаться. Герц вздохнул. Недавно Варвара едко прошлась насчет его фигуры. Без жирного, конечно, обед не обед. Как без жирного, если вся жизнь вокруг напоминает мастерски сваренную тройную уху в тонкого фарфора тарелке? Перламутрово-золотистую? Или же, допустим, обжигающую густую солянку с плавающими в ней оливками и маленькой долькой лимона.

Но Варвару надо слушать и учитывать ее мнение. Савелий давно уже понял, что не найдет себе женщины лучше, чем Варвара. В сущности, и без Варвары известно, что жирная пища вредит организму мужчины XXII столетия.

Его проводили в отдельный кабинет, и он, освежившись бокалом байкальской воды, начал с нескольких кусочков копченой говядины со сладкой горчицей. Известный китайский фокус: сладкое в комбинации с острым вызывает большее слюноотделение, нежели просто острое. А за слюноотделением важно следить. Между слюноотделением и личным психологическим комфортом есть прямая связь, это проходят еще в пятом классе.

Продолжил, после небольшой, но необходимой паузы, креветочным суфле с соленым сухариком. Когда доел, за стеной, в соседнем кабинете, вдруг раздался дамский хохот, отчаянный, с повизгиваниями. Видимо, целая компания веселилась там и радовалась. Савелий решил, что именно сегодня не хочет глотать и жевать в уединении. Вызвал официанта и объявил, что намерен переместиться в общий зал. Серьезный малый ответил «разумеется» и метнулся исполнять. Почему «разумеется»? – подумал Савелий, останавливаясь перед своим новым местом и оглядываясь. Вокруг ели. Активно и красиво. Особенно хороша была незнакомка, сидящая по диагонали, обладательница дорогостоящего галлюцинаторного макияжа: вот она платиновая блондинка, погружающая клубнику в карамельный мусс, а вот она уже томная брюнетка, пригубляющая модный в этом сезоне коктейль «Ультрамарин». «Я правильно сделал, отказавшись от кабинета, – удовлетворенно решил Герц, – сидел там, как филин на пыльном чердаке. А здесь улыбки и благородные лица. Сигарами пахнет и духами».