– Выходи добровольно, мы тебя не тронем, пусть судит королевский суд!

– И ваш суд меня отпустит?

– Это не наше дело, все равно долго не усидишь, там нечего кушать!

– А мне здесь нравится больше, чем в вашем вонючем подвале.

В ответ раздались ругательства, переводчик не переводил, но было понятно и так.

Часа через два у двери послышался шум, я приготовил несколько мушкетов, взвел курки и положил на ящик возле себя. Послышался стук топоров, испанцы пытались прорубить двери. Я схватил мушкет, выпалил в дверь, отбросил его и схватил второй, выстрелил, снова отбросил и, схватив третий, пальнул еще раз. За дверью послышались крики боли, видно, кого-то ранило. Стук топоров прекратился, к двери теперь боялись подходить близко. Я не спеша перезарядил мушкеты, положил их на ящик и пошел обследовать галереи пещеры более обстоятельно. Глаза уже привыкли к полумраку, и детали я различал более отчетливо. Нашел несколько небольших бочонков с порохом, килограммов по двадцать каждый, остальные были значительно больше – килограммов по пятьдесят-шестьдесят, и ворочать их было тяжело. Нашел и некое подобие бикфордова шнура – из ткани, набитый крупнозернистым плотным порохом. Я отрезал кусок в десять сантиметров, отошел от пороха подальше и поджег. Пока огонь горел, я считал, успел досчитать до пяти, пока кусок не сгорел. Теперь приблизительно я знал, какой длины шнур мне нужен. В дне всех бочонков проковырял ножом дырки, отрезал огнепроводный шнур и закрепил его на дне бочек. У меня образовались шесть просто замечательных бомбочек. Пора браться за большую бочку. Я подкатил ее к остальным, провертел дырку и воткнул небольшой фитиль, рассчитанный секунд на пять – семь. Подобрал на полке пару пистолетов и прочистил, зарядил, сунул себе за пояс, перезаряжать их потом будет некогда, придется бросить. Взял с полки незаряженный пистолет, коих здесь еще лежало много, и пощелкал курком, попробовал еще несколько и выбрал тот, который давал хороший сноп искр. Будет у меня вместо зажигалки. Я тихонько подкрался к двери и осмотрелся. Метрах в десяти стояли трое вооруженных солдат, вся остальная масса толкалась у кухни. Правильно, зачем всей толпой охранять одного московита, который к тому же и заперся. Надоест сидеть впроголодь – сам выйдет. Я решил подождать, пока наступят ранние сумерки. Солдаты наверняка хорошо знают окрестности, а мне ночью будет проще спрятаться. Прошло часов пять-шесть, часов у меня с собой не было, они остались с вещами на бриге. Время не прошло зря, прощаться так прощаться, я удумал испанцам еще один подарок, на этот раз большой. Ишь, попытать меня решили, будете долго помнить русского пленника. Собрал в центре, на небольшой площадке, куда сходились все галереи, несколько больших бочек пороха, к каждой пристроил по длинному куску огнепроводного шнура и связал их в центре в единый пучок, чтобы можно было поджечь все одновременно. Начало смеркаться, тени сначала стали длинными, затем начали расплываться и исчезли. Пора! Я собрался с духом, заглянул еще раз в пулевые дырки в двери. У дверей невдалеке стояли два солдата, остальные бродили по крепости, кто-то пил вино из бутылок, кто-то играл в кости, собравшись в кружок. Все расслаблены, не у всех даже при себе видно оружие. В самый раз. Я поджег большие бочки в центре, подбежал к маленьким у входа, поджег их, резко распахнул дверь и выстрелил из обоих пистолетов в обоих часовых. Одну за другой я выкатывал маленькие бочонки с горевшими фитилями и толкал их от пещеры. Поскольку уклон был от горы в сторону стен крепости, все шесть бочонков дружно раскатились по внутреннему двору. Сначала никто ничего не понял, но вот солдаты узрели дымящиеся фитили в знакомых пороховых бочонках и в панике бросились врассыпную. Солдаты сталкивались друг с другом, кричали и указывали на катящиеся бочонки. Прямо броуновское движение. Причем бочонки наталкивались на камешки, их траектория постоянно и непредсказуемо менялась. И вдруг, неожиданно даже для меня, грохнул первый взрыв, взметнулось пламя, полетели куски земли, камней, части человеческих тел, облако дыма затянуло место взрыва, не давая мне вдоволь полюбоваться на творение своих рук. Второй взрыв, третий! Паника наступила просто мировая! Один из бочонков ударился в стену комендантского дома и, пошипев шнуром, взорвался, снеся при этом половину дома. Еще один докатился до стены и взорвался там, изрядно повредив стену и сбросив вниз одно из орудий. Последний грохнул почти на плацу, разметав несколько солдат. Пора и нам, время поджимало, я буквально спиной чувствовал, как горят фитили в центре галереи. Подкатив большую бочку к выходу, я зажег фитиль и стал толкать бочку в сторону ворот. Катилась она сама легко, приходилось лишь подправлять направление. Завидев меня, бегущего за бочкой с горящим и дымящим фитилем, стража у ворот разбежалась. Я видел, что фитиля осталось немного, буквально на несколько секунд. Подправив в последний раз направление катящейся бочки, я упал на землю и прикрыл голову руками, зажимая уши. Грохнуло значительно сильнее, чем от первых бочонков, меня сильно подбросило и приложило о землю. В ушах звенело, я на какое-то время оглох. Зато ворот и стоящих рядом башен не было, лишь дымились обломки. Я вскочил и бросился в пролом, всем нутром ощущая, что сейчас рванет арсенал. Вдогонку за мной все-таки бросились несколько наиболее упертых солдат. Видно, гибель сослуживцев их сильно разозлила. Выскочив из крепости, помчался по дороге, но, не успев отбежать и ста метров, услышал за спиной чудовищной силы рев, обернувшись, увидел, как часть горы приподнялась, откуда, как из жерла вулкана, выплескивалось пламя, вылетали огненные головешки. Воздушной волной меня сбило с ног, мои преследователи просто кувыркались по дороге. Головешки попадали на деревянные крыши зданий, и дерево принялось гореть. В крепости разразился рукотворный ад. Не теряя времени, снова вскочил и бросился бежать. Меня преследовали лишь пять или шесть солдат, хуже всего было то, что в руках они держали мушкеты, а у меня за поясом были лишь один заряженный пистолет и нож. Раздалось несколько выстрелов, но пули просвистели далеко, но если меня догонят, будет плохо, я не смогу с ножом обороняться от нескольких опытных солдат. Темнело, я начал спотыкаться о камни на дороге, сказывались усталость, нервное напряжение и голод. Бежать становилось все тяжелее, пот заливал глаза. Справа мелькнула гладь моря, дорога в этом месте делала изгиб, вплотную приблизившись к обрыву, подбежав, я посмотрел вниз, в темноте трудно было определить высоту, я не знал, глубоко ли у берега, но особого выхода не было, я разбежался и прыгнул вниз. После мгновений полета я шумно упал в воду, к счастью, не ударившись о камни, коих здесь было много. Вынырнув на поверхность, я поплыл к берегу, он оказался недалеко, буквально в десяти метрах. Под кручей оказался узенький участок каменистого берега, покрытый скользкими водорослями. Прижавшись вплотную к скале, я притих. Сверху раздавались возбужденные голоса преследователей. В темноте они меня не видели, скорее всего гадали – разбился я или нет. Преследователи некоторое время потоптались на месте, но удобных мест для спуска не было, а лезть в темноте по крутому склону охотников не нашлось, и испанцы вскоре ушли. Надо было уходить и мне, по возможности поскорее. Такой грохот слышали и пламя пожара наверняка видели в городе, и скоро придет помощь. Стоило испанцам послать несколько лодок или мелких суденышек, как меня можно будет брать чуть не голыми руками. Порох в пистолете намок, и толку теперь от него нет, потому что нет сухого пороха, но выкидывать его я пожалел. Спотыкаясь о камни в темноте, оскальзываясь на водорослях, я двинулся дальше от крепости и города. Надо было до рассвета уйти как можно дальше, если поймают, думаю, жестокой казни не избежать. Все-таки на моей совести разрушенная крепость и десятки, если не сотни убитых солдат короля Филиппа. Сейчас никто не поверит, что я лекарь. Я брел всю ночь, уже скрылись из виду огоньки города и пожарище в крепости. Небо становилось серым, задул легкий ветерок, я замерз в мокрой одежде. Хоть в Испании и зима, но температура градусов десять-пятнадцать тепла, если бы не мокрая одежда, было бы совсем неплохо. Я нашел расщелину, укрытую кустами, разделся, выжал одежду и прилег отдохнуть. Сил бежать или даже идти уже не было. Каменистая земля за ночь совсем остыла, было холодно. Пока я шел, было терпимо, но лежать в неподвижности – холодно, зуб на зуб не попадал. Сморенный усталостью, я уснул. Проснулся, когда уже было светло, тело немного отдохнуло, и я стал думать, что делать дальше. Нет сомнений, что испанцы разошлют гонцов во все города и поселки вокруг Картахены, и идти по дорогам было равно самоубийству. Пробираться по берегу – долго и тяжело. К тому же я решил пробираться на север, во Францию, а по суше передо мной встали бы горы Пиренеи, почти непроходимые зимой. Оставался только водный путь. По-моему, самое разумное – идти по берегу до первой рыбацкой деревушки, украсть там лодку и на веслах, а если повезет и под парусом, двигаться на север. Я поднялся и пошел по побережью. Сегодня идти было несколько легче – было светло и хотя бы видны камни, во-вторых, одежда подсохла и не липла к телу. Часа через полтора-два, когда солнце уже почти стояло в зените, показалась маленькая рыбацкая деревушка – на берегу сушились сети, лежали лодки. К сожалению, я не мог подобраться поближе, несколько рыбаков смолили дно лодки, рядом бегали дети. Наверняка сразу поднимется тревога. Залег в кустах недалеко от деревни и решил дожидаться удобного момента. В обеденное время рыбаки и дети ушли в деревню, сиеста. Согнувшись, я подбежал к лодкам. Вот незадача – лодки были, но не было весел, рыбаки уносили их с собой. Решил пробираться по берегу дальше. Отойдя несколько километров, увидел невдалеке от берега рыбацкую лодку. Была она невелика, но с небольшой мачтой – стало быть, был и парус. Видны были два рыбака, они стояли в лодке спиной к берегу и вытаскивали сети. Пожалуй, момент подходящий. Стараясь не шуметь, я вошел в холодную воду и поплыл. Сапоги мешали, но и сбросить их я не решился, если бы я был босиком, недалеко мне удалось бы убежать по береговым камням. Тихонько я подплыл к лодке, рыбаки меня не замечали, взялся за борт и рывком влез в лодку. Лодка от моего веса качнулась, и рыбаки обернулись. Один рыбак был молодым парнишкой лет пятнадцати, второй – стар, сед и сух, однако лицом они были похожи, скорее всего внук и дед. Внук выхватил из-за пояса нож и двинулся ко мне, я вытащил из-за пояса пистолет и направил на него. Видя такой оборот дела, дед что-то приказал внуку, и тот остановился. Я жестом показал парню, чтобы он выбросил нож за борт, что он с видимой неохотой и сделал. Знали бы они, что порох сырой и выстрелить из пистолета невозможно, наверняка никто из них не общался с огнестрельным оружием. Человек, вылезший из воды, просто не может сохранить огнестрельное оружие действующим. Я показал пистолетом на сети – выбирайте, мол, и дальше. Пока сети не выбраны, хода у лодки нет. Испанцы выбирали сети, тихо переговариваясь. Я сидел на носу лодки и не спускал с них глаз. Старик казался более мирным, но кто знает, есть ли у него еще нож и не всадит ли он его мне в спину при удобном случае? Когда сети были выбраны, я показал стволом пистолета на север и сказал: «Франция, Марсель». Может быть, ближе были и другие французские города, но я их просто не помнил. Дед покачал головой и быстро заговорил по-испански. Ничего не поняв, я отрицательно замотал головой. Дед показал три пальца и руками сделал движение, что он гребет веслами. Ага, плыть до Марселя три дня. Далековата эта чертова Картахена. Я показал рыбакам на весла, они переглянулись и показали рукой на мачту, я кивнул, подросток поднял за шкоты небольшой косой парус, дед сел на корму к рулевому веслу, лодка пошла на север, постепенно удаляясь от берега. По крайней мере солдат теперь можно было не бояться, но появлялась опасность нарваться на испанский корабль. В Средиземном море кто только не плавал – и французы, и испанцы, и османы, и итальянцы, и все не прочь были пограбить, обобрать более слабого. Я вертел головой, пытаясь высмотреть, не видно ли где парусов. Пока было спокойно, море чистое, никаких судов видно не было. Часа через два дед показал на селение на берегу – издалека оно казалось небольшим – и сказал: «Валенсия». Мы держались вдали от берега, но в пределах видимости земли. У порта вертелось несколько мелких суденышек, но они были далеко и опасности для меня не представляли. Так мы плыли до вечера, передо мной вставал вопрос – что делать с рыбаками ночью? Их двое, а спать надо. Решил их на ночь связать. Я выбрал пустынный берег и указал на него, мы пристали. Я жестами объяснил, что надо подкрепиться. Рыбаки собрали по берегу плавник, развели костер и пожарили на прутиках рыбу. Все с жадностью поели. Я связал поочередно обоих, для верности повернул их спинами друг к другу и еще раз связал, благо веревок на лодке было достаточно. Теперь можно было и самому отдохнуть. Ночь прошла спокойно, хотя сон был беспокойным. Я периодически просыпался и поглядывал за рыбаками. С утра еще раз поели жареной рыбы, днем вряд ли бы удалось покушать, напились воды из маленького ручья и снова отправились в путь. День протекал без происшествий, к концу дня старик показал на редкие огоньки на берегу – Барселона.