Как только они переступили порог спальни, от показной нежности Грега не осталось и следа.

– Что ж, – сказал он, направляясь к окну и машинально расстегивая рубашку, тогда как Линда осталась стоять возле двери, – может быть, ты объяснишь мне, зачем тебе понадобилось ломать всю игру, которую ты сама же и затеяла?

– Не считай меня дурой, Грег, – спокойно ответила она. – Я не знаю, почему ты сегодня так рано вернулся домой, но уж наверняка не потому, что захотел провести со мной вечер.

– На самом деле так оно и было. Я подумал, что сегодня днем, в магазине Джио, мы расстались не в самых лучших отношениях, и решил сгладить это впечатление.

– И ты решил, что вот это заставит меня обо всем забыть? – сказала Линда, указывая на кулон. Затем сняла украшение и протянула его Грегу. – Ошибаешься. Я не покупаюсь на такие штучки.

Грег взял кулон и бесстрастно взглянул на Линду.

– Ну и что, по-твоему, мне с ним делать?

Удержавшись от соблазна дать ему совершенно определенные инструкции на этот счет, Линда ответила:

– Отдай кому-нибудь, кто оценит его по достоинству.

– Ты имеешь в виду кого-то конкретно?

– Ради Бога, прекрати притворяться! – воскликнула Линда. – По каким-то причинам, о которых я не догадываюсь, ты решил быть более любезным, чем обычно, с моими родителями, изображая примерного мужа и зятя. Что ж, поздравляю! Ты разыграл превосходное представление, и они, в самом деле, были тронуты.

Но сейчас занавес опущен, из публики осталась только я, и у тебя отпала необходимость прибегать к фальшивым уловкам.

Грег покачал на пальце золотую цепочку с кулоном.

– Это не фальшивка, можешь мне поверить. Хочешь взглянуть на оценочный сертификат? Или, может быть, на квитанцию? Они смогут тебя убедить, что эта вещь подлинная?

– Я говорю вовсе не о ней. Речь идет о тебе, Грег. Одно дело изображать счастливых супругов, но совсем другое – прибегать к дорогим подаркам или устраивать мне допрос со скандалом, когда я отлучилась, не предупредив тебя. И все это под предлогом беспокойства обо мне.

– Раньше ты никогда не уходила после девяти. К тому же сегодня тебя почти целый день не было дома.

– Я не обязана перед тобой отчитываться. Ты что, решил ввести для меня комендантский час?

– Послушай, Линда, прекрати устраивать драмы из-за ерунды и постарайся разумно посмотреть на вещи. Твои родители пожилые люди. Отец, как ты сама говорила, с трудом получил у своего врача разрешение на такое дальнее путешествие. С другой стороны, ты сама слишком хорошо известна репортерам, чтобы остаться незамеченной на публике. Ты вполне могла попасть в какую-нибудь неприятную ситуацию. Поэтому, естественно, я забеспокоился, когда вечером не застал никого из вас дома.

– Ерунда! Ты просто хочешь оправдать свое собственное поведение, поэтому перекладываешь всю вину на меня.

Грег в упор взглянул на нее.

– Знаешь что, дорогая? У тебя, похоже, мания! Ты настолько погрязла в своих домыслах, что уже не видишь разницы между ними и реальностью!

– В самый первый вечер, когда я приехала, – заговорила Линда, не глядя на него, – ты дал мне понять, что встречаешься с кем-то еще. Это вовсе не мои домыслы. Когда я сегодня прямо спросила тебя об этом, ты не смог – или не захотел – просто сказать мне, что я беспокоюсь напрасно. А потом ты купил мне безделушку, чтобы успокоить свою совесть.

Грег рассмеялся.

– Безделушку! – вдруг возмутился он. – Ты, должно быть, полагаешь, что я купаюсь в деньгах. Но даже если бы так оно и было, смею тебя уверить, эта покупка выходит далеко за пределы повседневных трат.

– Не пытайся сменить тему! – прервала его Линда. – Я вышла за тебя замуж вовсе не из-за денег, что бы ты ни думал на этот счет! Речь идет не о деньгах, а… о принципах… и… – Голос ее дрогнул. Черт возьми, она в очередной раз готова расплакаться из-за него! Нет, только не сейчас! Она не должна уступать, когда в душе чувствует свою правоту!

– Не тебе говорить со мной о принципах! Вспомни, как ты вынудила меня на тебе жениться!

Линда больше не пыталась скрыть охватившую ее ревность и злость.

– По крайней мере, я не заводила романов на стороне!

– Ради Бога, перестань! – Грег поморщился и прижал руку ко лбу, словно страдая от головной боли. – Послушай меня внимательно, Линда, и не говори потом, что ты этого не слышала, потому что повторять я не собираюсь. У меня нет никакой другой женщины.

При этих словах в душе Линды снова зародилась робкая надежда. Но Грег тут же обратил ее в прах.

– Однако была, – после паузы произнес он.

Линда едва не задохнулась от боли. Только настоящий садист мог вытащить кинжал из груди своей жертвы лишь для того, чтобы повторно вонзить его еще глубже!

Грег, заметив ее состояние, мягко взял жену за руку.

– Это не то, что ты думаешь, – сказал он. – Поскольку это нарушило бы данное тебе обещание… – Он слегка пожал плечами. – Одним словом, я не мог сделать это.

Линда была настолько растеряна, что даже не почувствовала облегчения. Она не знала, что ей и думать.

– Хочешь сказать, что даже ни разу не поцеловал ее? – спросила она первое, что пришло в голову.

Грег пристально посмотрел ей в глаза, затем осторожно обхватил ее лицо ладонями и прижался губами к ее губам.

– Конечно, я целовал ее, – прошептал он. – Но вот так – никогда.

Его поцелуй не имел ничего общего с теми, которыми он осыпал ее на глазах родителей. Еще минуту назад ей казалось, что она никогда не оправится от боли, вызванной его признанием в том, что у него был роман с другой женщиной. Но постепенно огромная пустота в душе Линды заполнялась живительным теплом. Что ж, по крайней мере, Грег больше не обманывает ее. Ничто другое сейчас не имело значения.

– Ты была для меня как заноза в памяти, – вполголоса продолжал Грег, и его дыхание мягко щекотало губы Линды. – Я бы предпочел вычеркнуть тебя из своей жизни… забыть о том, что когда-то тебя встретил… Но даже если бы ты уехала на другой конец света, я бы не смог от тебя освободиться.

– И ты ненавидишь меня за это, – прошептала Линда без всякого осуждения.

– Ты меня чертовски возбуждаешь, – прошептал Грег, скользя губами по шее Линды и целуя ее в перерывах между словами.

– Я знаю, – вздохнула она, чувствуя, как его руки спускаются к ее груди, затем ниже и начинают поглаживать бедра.

Если бы у нее было хоть чуть-чуть больше здравого смысла, она положила бы конец этому соблазну. Разве может женщина поддаваться мимолетному удовольствию, если в прошлом переживала одно предательство за другим, а будущее не сулит ей ничего определенного?