– Приготовлены? – спросила Фейт Уокера.

– Да. В буквальном смысле. Это старая практика, она известна не одному поколению специалистов. Это страшная тайна торговцев рубинами, такая же, как показывать рубины покупателю на фоне бронзовой пластины: красный цвет становится более интенсивным.

– Как приготовить камень?

– Очень просто. Надо изменить цвет некоторых и придать чистоту. – Он дотянулся до еще одной маленькой коробочки, одной из тех, что принес, вынул некоторые ограненные красные камни и выложил их на стол.

– Рубины? – скептически спросила Фейт. Уокер кивнул.

– Они выглядят тусклыми, – сказал Арчер.

– И еще… отдают в синеву, – добавила она.

– И то и другое верно, – сказал Уокер. – Рубины первоначально сформировались в огне самой земли. А с помощью рукотворного огня ты можешь сделать их более прозрачными.

Эта мысль захватила Фейт. Огонь созидающий. Огонь очищающий. Огонь преобразующий. Великолепное красное пламя…

– Как это делается?

– Слишком высокая температура разрушает рубин, поэтому надо быть по-настоящему осторожным, – сказал Уокер. – Правильный уровень высокой температуры меняет химический состав камня. Синий оттенок выгорает, остается только красный. То же самое происходит с некоторыми включениями и пороками. Слишком много «шелка»? Никаких проблем. Провари – и «облачко» исчезнет. Конечно, при этом ты лишаешь камень флюоресценции, но окончательный результат все же более ценен после обработки камня высокой температурой, чем без нее.

– Интересно, кто это обнаружил, – сказал Арчер.

– Наверное, первая женщина, которая соорудила очаг для приготовления еды на унылом аллювиальном гравии и обнаружила холодные ярко-красные тлеющие угольки в пепле, – предположил Уокер. – Столько веков, сколько известны людям рубины, существуют и примитивные способы придания им большей чистоты, большей яркости и большей цветовой насыщенности. Естественно, современные производственные лаборатории могут сделать гораздо больше для доводки камней низкого сорта, чем допотопные глиняные печи.

– Значит, обработка высокой температурой не считается обманом? – спросила Фейт.

– Нет, но не скажи об этом покупателю. Запомни: когда ты покупаешь драгоценные камни, ты покупаешь раритет, а не только красоту. Прекрасные, не подвергшиеся обработке камни – явление, гораздо более редкое, чем прекрасно обработанные. – Уокер пожал плечами. – Но сегодня каждый, кто занимается торговлей рубинами, считает, что все они приготовлены. Только, еще раз повторю, не надо упоминать об этом в разговоре с клиентом.

– Значит, это похоже на жемчуг, – сказал Арчер. – Культурный жемчуг вытеснил с рынка натуральный.

– В значительной степени, – печально согласился Уокер. – Натуральные бирманские рубины так же чертовски редки, как натуральный жемчуг. Но есть хорошие места, где торгуют драгоценными камнями. – Он взглянул на Фейт. – Вроде тех, которые тебе прислали друзья.

Ее медового цвета брови сошлись на переносице.

– Дэвис не говорил, подвергались ли они обработке, – сказала Фейт.

– А что он сказал? – поинтересовался Уокер.

Фейт колебалась.

Безразличный тон Уокера не вязался с холодом, сквозившим во взгляде.

Арчер тоже почувствовал резкость в вопросе Уокера. Он сощурился и посмотрел на него, пытаясь понять, что у того на уме.

– Дэвис сказал мне, что у них с сыном бизнес по покупке и продаже унаследованных драгоценностей, – ответила Фейт.

– Так как он получил эти рубины? – поинтересовался Арчер. – В наследство?

– Если и так, то это было давно. Он сказал, что рубины находились в семье и было решено отметить рождение следующего поколения красивым подарком – ожерельем для будущей невестки. Я думаю, эти Монтегю очень пекутся о непрерывности рода. У Дэвиса только один ребенок – Джефф, будущий муж моей подруги Мел.

– Делаешь симпатичное ожерелье, да? – мягко спросил Уокер. – Представляю, какое это чертовски захватывающее зрелище.

Она заморгала от удивления. Все в семье, казалось, не воспринимали ее мастерство как дар. А если замечали что-то особенное, то редко говорили об этом. Их можно понять. Мать Фейт – всемирно известная художница. Рядом с ней успехи дочери едва ли заметны.

– О'кей, он говорит, что эти рубины – фамильные вещи, – сказал Арчер. – Ты умеешь датировать бриллианты по их огранке. Можешь ли ты сделать то же самое с рубинами?

– Прошу прощения, босс. Азиаты ограняют камни так, что остается максимальный размер, даже если в результате будут не правильные, неаккуратные грани. Их методы огранки и полировки не изменились за тысячу лет: наждачная паста и круг, который приводится в движение ногой.

Арчер хмыкнул.

– А как насчет остальных рубинов Монтегю? Действительно ли они все так хороши?

– Да, все рубины Фейт надежные. В основном камни имеют великолепный цвет, чистоту и игру. Размер превосходный. Самый маленький – больше двух каратов. Если бы камням Монтегю сделать новую огранку и тем самым усилить их блеск, ценность увеличится по меньшей мере вдвое. Трудно сказать, что еще старый Дэвис мог бы похоронить в заливе.

– Прошу прощения? – не поняла слова Уокера Фейт.

– Старая южная традиция, вроде пирога с орехом пекан. Ты имеешь дело с семейством алчных и хищных людей…

– Хищных? – прервала она его.

– Конечно. Существует легенда, что Монтегю хоронили драгоценности в одном болоте с людьми, которые задавали слишком много вопросов. В болотах Южной Каролины бродит много призраков. В той компании есть и несколько призраков Монтегю. Говорят, на чердаке их замка замуровано несколько скелетов.

– Откуда ты знаешь об этих легендах? – спросила она.

– Я родился в трех милях от Руби-Байю и жил там до шестнадцати лет, а потом уехал на Запад, в Техас.

– Так ты знаешь Монтегю? – в один голос спросили Арчер и Фейт.

Уокер улыбнулся:

– Раб обязан знать господина.

– Не могу себе представить, как ты низко кланяешься, – фыркнула Фейт.

– Потому что этого никогда не было. Знаешь, почему я работаю на твоего брата? Он не считает, что целовать задницу хозяина входит в обязанности его работника.

– Тем не менее, должно быть, приятно, – мягко заметил Арчер.

– Значит, мне никогда не стать исполнительным директором «Донован интернэшнл».

Хотя Уокер говорил спокойно, Фейт почувствовала в его словах непроизвольный вызов. Вызов человека, который даже не закончил школу, людям с университетскими дипломами.

Тем не менее это он им сейчас преподавал урок.

Арчер снова повернулся к микроскопу.

– Миллион долларов за тринадцать плохо ограненных рубинов – это хорошая цена.