— Не тронь мою сестру! — завопила Джессика.

— Это еще почему? — спросила Лила Фаулер. — Вы обращаетесь со мной и с Брюсом как с прокаженными! Я думала, мы с тобой подруги, Джессика Уэйкфилд.

— Лила, мы… но…

— Ишь, заюлила, — бросил Брюс. — И если уж вернуться к разговору о приличиях, Уэйкфилд, как насчет твоего отца и Марианны Уэст, потаскушки, за которой он ухлестывает?

— Попридержи язык, Брюс, — выступила вперед Элизабет. — Марианна Уэст — юрист, она работает в конторе моего отца.

— В самом деле? А я думал, у них лучше получается в постели, — ухмыльнулся Брюс.

— Ты лжешь! Брюс засмеялся:

— Твой папочка всюду ездит с этой соблазнительной дамочкой, и это называется «работа в конторе»!

— Да, и они работают вместе, чтобы помешать вам! — выпалила Элизабет.

— Ну конечно. Поспеши написать об этом в своей газете.

— Нашел о чем говорить! — сказал Тодд, протискиваясь вперед. — Мы хотим спасти наше поле. Шел бы ты отсюда, — повернулся он к Брюсу.

— Ну что? — крикнул Кен, вскочив на скамью для зрителей и обращаясь ко всем сразу. — Отдадим поле?

— Нет! — прогремел единодушный ответ.

— Позволим строить здесь фабрику?

— Нет!

— А парк?

— Нет!

— Давайте все вместе споем, — предложила Джессика. — Песня в честь «Гладиаторов»!

Она выбежала на беговую дорожку и начала дирижировать. Все как один подхватили боевую песню школы Ласковой Долины.

Элизабет строчила в блокноте, краем глаза наблюдая за Тоддом. Она была поглощена редакционным заданием — такого важного у нее еще никогда не было, — и все-таки в ушах у нее так и звенели мерзкие слова Брюса Пэтмена об отце и Марианне Уэст. Вдруг ей пришла на память одна домашняя сценка, и все сразу встало на свои места, как будто нашелся недостающий кусочек головоломки. Лиз вспомнила, как на прошлой неделе зашла в комнату к родителям, а они ссорились. Хотя нет, не то чтобы ссорились. Они не кричали, не ругались. Скорее что-то горячо обсуждали. Мама очень нервничала, а папа хмурился, что с ним редко бывает.

Она услышала только конец разговора, но он все равно оставил в ее душе неприятный осадок.

— Я вовсе не утверждал, что моя работа важнее твоей, — говорил Нед Уэйкфилд, еле сдерживаясь, и голос его дрожал. — Я всего лишь сказал, что было бы неплохо, если бы мы почаще видели тебя дома…

Может, это была пустячная размолвка. Последнее время мама долго задерживалась на работе, выполняя какой-то важный заказ. Но этот случай не давал Элизабет покоя, ведь она никогда раньше не слышала, чтобы родители спорили. Мысль о том, что между ними может кто-то стоять, застала ее врасплох. А что, если этот спор был только вершиной айсберга, имя которому — Марианна Уэст? «Нет, — сказала себе Элизабет, — мне все это только кажется. Это невозможно. Этого просто не может быть».

Элизабет почти закончила свои заметки и уже собиралась идти в «Оракул», как вдруг словно из-под земли перед ней вырос Тодд, и уже поздно было делать вид, что она его не заметила.

— Привет, Тодд.

— Лиз, — сказал Тодд, и лицо его словно осветилось изнутри. — Здорово, правда?

— Да. Я напишу об этом в «Оракуле».

— Это замечательно! Я всегда был уверен, что из тебя получится отличный репортер.

— Честно?

— Честно.

Вдруг Тодд отвел глаза, как будто вспомнив о чем-то, и умолк.

— Я иду в школу, — с надеждой в голосе проговорила Элизабет.

— Да? Я тоже в школу.

Вот тут-то бы им и помириться, но в этот миг к ним подбежала Джессика:

— Тодд!

— А, это ты, Джес, — сказал он.

— Мне надо с тобой поговорить. Это очень важно, — выпалила она.

— Ну раз важно, давай поговорим, — согласился Тодд.

Элизабет повернулась и пошла к школе, все убыстряя шаги. Тодд окликнул ее, но она не остановилась. Никогда еще дорога до школы не казалась ей такой долгой.

Добравшись наконец до редакции, Лиз села за машинку и сразу начала печатать статью. Работа — лучшее лекарство, только ею можно заглушить боль. «Пиши, — повторяла она себе, — пиши без остановки. Все остальное забудь».

Тодд в растерянности смотрел, как уходит Элизабет. Только что ему представился прекрасный случай все исправить. И он его упустил.

Рядом кто-то что-то говорил. Ах да, это Джессика Уэйкфилд.

— Земля вызывает Тодда Уилкинза, — повторяла она слегка раздраженно. Такой славный и чуть ли не самый красивый парень в Ласковой Долине, но иногда просто терпения с ним не хватает!

— Что ты сказала, Джессика?

Они пошли к школе, и Джессика специально еле передвигала ноги. Ей хотелось подольше побыть с ним наедине.

— Лиз, похоже, опять куда-то спешит, — сказал он.

— Да, — медленно проговорила Джессика. — Она последнее время не в духе.

— Еще бы, — сказал Тодд. — Такие приключения даром не проходят.

— Я как раз об этом и хотела поговорить, — начала Джессика. — Происходит что-то ужасное. Ты слышал, что говорят?

— Но ведь это правда, Джессика! Я бы все отдал, чтобы это было не так.

— Ох, Тодд, — всхлипнула Джессика, подбежала к скамейке и рухнула на нее.

— В чем дело, Джессика? Закрыв лицо руками, Джессика расплакалась. Она громко всхлипывала, плечи ее дрожали.

— Что с тобой, Джес?

Тодд сел рядом, обнял ее и, утешая, прижал к себе.

— Ну-ну, перестань. Все не так уж и плохо.

— Ох, Тодд! Не могу слышать, что вокруг говорят об Элизабет. Я люблю ее больше всех на свете. Я не позволю, чтобы с ней так обращались.

Джессика посмотрела на расстроенное лицо Тодда, в его чудесные карие глаза, и сердце ее затрепетало.

— Тодд, ведь это могло произойти с кем угодно! Это несправедливо! Ведь это могло произойти и со мной!

— Брось, Джессика. Это же не само собой произошло. Она знала, что делает.

Джессика набрала полную грудь воздуха:

— Тодд, я больше не могу. Лиз — моя сестра. Я люблю ее! Тодд, в баре «Келли» была не Элизабет.

— Не Элизабет?

— Нет. Тодд, там была я!

— Что?!

— Да. Я. Зря они все на мою сестру наговаривают. Это несправедливо.

Джессика была совершенно ошарашена тем, что произошло дальше. Тодд Уилкинз некоторое время смотрел ей прямо в глаза, потом, словно сам себе не веря, покачал головой.