– Почему тебе так кажется?

Тобако помолчал, теперь уже он не знал, стоит ли рассказывать Макарову о своих предположениях. Наконец решился.

– Три дня назад в Каирском аэропорту я встретил знакомого. Он пересадку там делал. Тоже ваш, только он пока еще на службе. Его срочно отозвали из района боевых действий в Анголе. Почему, он не знает. Но я знаю, только не сказал ему... Он свободно говорит по-македонски. У него мать родом из этих мест. И есть родственные связи. Сережа Яблочкин, старший лейтенант, – не знаешь такого?

– Нет, не встречались. Я же после Афгана с ГРУ не работаю. А если он сейчас только старлей, то в Афгане наверняка не был.

– Я так думаю, что вам придется с ним познакомиться. Парень хороший. Мать македонка, а в Македонии стоят натовские войска. Понимаешь. И ты – проверенный, испытанный! – рядом. Думай!

– По-нят-но... – растягивая слоги, сказал Слава. – Я, конечно, никуда не поеду. В Москве мне скучновато будет. Но, на всякий случай, дай им номер моего спутникового телефона. Запиши.

– Запомню.

Слава продиктовал.

– А теперь счастливо вернуться! – Тобако почти по-приятельски потрепал Макарова по плечу.

– Тебе того же!

Он пошел в сторону леса, раскачивая широкие плечи. Пошел медленнее, чем ходил обычно, задумчивее. Задуматься было о чем. После пленения раненого Макарова в Афгане, после его работы в лагере диверсантов в Саудовской Аравии, Слава считал, что связь его с ГРУ полностью прервана. У него нет доказательств того, что согласился он на эту работу по договоренности с резидентом ГРУ, который вскоре погиб при бомбежке. И у ГРУ есть все основания считать Макарова предателем. Это угнетало его, хотя сам Слава знал, что дело обстоит совсем не так. И вот теперь ГРУ желает, чтобы он вернулся в строй? Неизвестно. Мало ли какие причины могут быть у Службы. Ладно, пусть позвонят, там можно и обсудить дела.

В принципе, если ГРУ начинает прорабатывать этот район, то он со своей «Командой теней» для них незаменим. Македонский язык... Слава хорошо знает только сербский, немного похуже македонский, хотя они и схожи.

Все элементарно. Он всегда готов поработать против НАТО. Он даже двумя руками за такую работу проголосует.

Парни поднялись при появлении капитана.

– Как будем отходить? – спросил Ежи. – Я лично не люблю дважды одним маршрутом передвигаться.

– А я вообще никогда так не передвигаюсь, – ответил Макаров.

– А как будем винтовки забирать?

– А мы их пока здесь оставим. Кто знает, может, они нам скоро и здесь сгодятся...

Ребята посмотрели на него внимательно. И сделали вывод: капитан встречался с каким-то человеком, и можно ожидать крутых событий. Можно ожидать, что «винторезы» действительно понадобятся им здесь, в Македонии.

А поскольку костяк «Команды теней» составляли русские спецназовцы, в большинстве своем прошедшие многие районы боевых действий, то они в тех районах часто встречались в прежние времена с основными оппонентами советских спецслужб – с американцами, и любви к ним не испытывали. И сейчас, понимая ситуацию, были не против снова поработать против старых соперников. И вообще повоевать против НАТО – это почти предел мечтаний каждого из этих вояк. Слава дал своими словами надежду...

В Москве, в большом здании на Хорошевском шоссе, долго в эту ночь горел свет в одном из кабинетов на третьем этаже. Здесь, при плотно задвинутых тяжелых шторах без рисунка, сидели двое. За длинным столом для заседаний не по возрасту седой полковник перебирал бумаги в толстой папке. После просмотра он перелистывал страницы и придавливал очередную трубкой спутникового телефона, чтобы не мешала читать следующую. Пепельница перед полковником была переполнена окурками, но он продолжал курить одну сигарету за другой, прикуривая от аристократичной и консервативной по форме зажигалки «Ронсон». «Ронсон» – это не какая-то там «Зиппо», «Ронсон» – это характеристика высокого запроса и класса.

За письменным столом выглядящий моложаво сухопарый генерал неровно выпрямленной скрепкой чистил мундштук курительной трубки.

– А если все же он каким-то иным путем пойдет? – не поднимая глаз на полковника, спросил генерал. – Я его помню еще старшим лейтенентом. Он всегда избирал свой путь. И за счет нестандартности часто из таких передряг выходил, что тебе и не снились. Вот, помню, в Никарагуа... Я там как раз тогда советником был...

– Владимир Андреевич... – укоризненно сказал полковник. – Мы же договорились...

Генерал вздохнул, нахмурился и продолжать воспоминания не стал. Он уже смирился с тем, что его заместитель, недавно назначенный на должность, по сути дела уже почти принял от него дела. Сейчас вся работа генерала Костомарова сводится к подписанию бумаг. Вопрос с отправкой на пенсию решен, и сам он вмешаться в собственную судьбу уже не в состоянии. Время генерала прошло. Да и бог с ним, со временем, бог с ней, со Службой. Пора на покой.

Полковник самоуверенно посчитал, что он все сказал почти отставному генералу, и продолжал деловито перелистывать пожелтевшие от времени страницы. Со стороны ситуация выглядела не совсем красиво – слишком уж явно просматривалось пренебрежение младшего по званию мнением старшего.

Просмотром полковник остался доволен, отложил папку в сторону и взял в руки другую, потоньше. Здесь было подшито всего несколько страниц, достаточно жестких, чтобы не покоробить вклеенные сюда фотографии. Именно их и принялся теперь рассматривать полковник. Он снова открыл первую папку, сравнил фотографию там с фотографией в новой. И удовлетворенно покачал головой, оставшись сам доволен увиденным. Все это полковник считал делом своих рук и гордился задуманным и уже раскручиваемым предприятием.

– Лицо у него очень подходящее, – в голосе слышалось явное удовлетворение, как похвала себе любимому. – Если бы еще челюсть чуть-чуть потяжелее – национальная черта, совсем было бы отлично. Как вы считаете?

Генерал еще раз вздохнул и промолчал.

– А главное, что в совершенстве владеет всеми местными языками. Отлично! Просто отличная кандидатура, лучшего командира группы и пожелать нельзя.

– Он четыре года работал в ихнем генштабе, – сказал генерал. И не удержался, чтобы не отомстить полковнику: – Наверно, научился. Даже ты, думаю, научился бы...

Гнусаво запела трубка спутникового телефона. Полковник быстро схватил ее.

– Полковник Стариков. Слушаю. Да. Ну-ну... Докладывайте. Прекрасно. Еще лучше. Так... Так... Многовато. Шум может подняться? Резонно. Только осторожнее. Так... Так... Самого-то хоть не задели? Молодцы. Продолжайте операцию.

Он с видом победителя повернулся к генералу:

– А вы говорите – поведет себя не по плану... Какое там... Сам в руки идет, горяченький...