Казанова был в восхищении от обеих дочерей Карло Веронезе. Он нашел Коралину красивее, но Камиллу — жизнерадостнее. У обеих любовниками тогда состояли люди весьма благородные. Казанова, «человек незначительный», как он сам себя называл, временами, когда Коралина мечтала в задумчивости, ухаживал за ней. Когда же появлялся любовник, маркиз де Силли, ее будущий муж, он уходил. Но иногда его просили остаться, чтобы прогнать скуку этой «сладкой парочки».

Когда двор выехал в Фонтенбло, Казанова поехал туда как гость Сильвии, так как театр последовал за двором. Впрочем, и все иностранные послы тоже. Благодаря этому, Казанове посчастливилось познакомиться со многими интересными людьми, в том числе и с представителем Венеции Франческо-Лоренцо Морозини.

И вот однажды Казанова получил право сопровождать своего соотечественника в оперу. Так уж получилось, что там он оказался прямо напротив ложи маркизы де Помпадур, но в тот момент он не знал, кто она такая.

В первом акте на сцену вышел небольшого роста тенор и начал с такой сильной трели, что Казанова невольно рассмеялся. Солидный мужчина с голубой орденской лентой, сидевший рядом с маркизой де Помпадур (а это был Луи-Франсуа-Арман де Винеро дю Плесси, герцог де Ришельё, маршал Франции и член Французской академии, чего Казанова, конечно, тоже не знал), сухо спросил, из какой страны он приехал.

Казанова непринужденно ответил:

— Из Венеции.

— Я был там, — сказал герцог, — и тоже очень смеялся над речитативом ваших опер.

— Я думаю, месье, — быстро среагировал Казанова, — и даже уверен, что там не нашлось людей, которые препятствовали бы вашему смеху.

Этот дерзкий ответ заставил маркизу де Помпадур, не любившую герцога де Ришельё, усмехнуться. А потом она спросила, в самом ли деле он приехал из Италии?

— Совершенно верно, мадам.

Герцог де Ришельё заявил, что бывал в Италии и видел там много красивых женщин.

— А какая из наших актрис нравится вам больше других? — спросила маркиза де Помпадур.

Казанова показал на одну из девушек.

— Но у нее же некрасивые ноги! — удивился герцог де Ришельё.

— Это ничего не значит, месье, — возразил ему Казанова. — Кроме того, когда я пытаюсь проверить красоту женщины, то ноги — это первое, что я отбрасываю в стороны.

Тут, давясь от смеха, маркиза де Помпадур спросила посланника Морозини, кто этот остроумный молодой человек в его свите, и тот представил ей Казанову.

Это была сама маркиза де Помпадур! Казанова много слышал о ней и сейчас с удивлением обнаружил, что это удивительно привлекательная женщина, и ничто в ее облике не могло навести на мысль о ее простом происхождении.

А ведь ее настоящее имя было Жанна-Антуанетта Пуассон, родилась она в Париже 29 декабря 1721 года, и была она дочерью Франсуа Пуассона — то ли мясника, то ли торговца скотом, связанного со снабжением армии. Мать ее тоже была личностью достаточно специфической. О ней говорили много всякого, но ведь соседи всегда такие: сначала злословят, а уж потом разбираются, был ли повод для злословия. Короче говоря, будущая маркиза де Помпадур при рождении не имела ни «голубой крови», ни внушительной, уходящей в века родословной — короче, ничего, что могло бы позволить предположить, что вскоре она станет одной из самых знаменитых женщин Франции.

Сейчас она выглядела именно так, как должна была выглядеть могущественная фаворитка короля, вращавшаяся в самом высшем свете. Все в ней подчеркивало ее власть и значительность, но при этом она была обаятельна, мягка и добра, что не так-то легко встретить в сильных мира сего.

Казалось, его притягивает к ней магнитом, и ему было совершенно очевидно, что в этой женщине есть нечто волшебное. Теперь он понимал, почему она превратилась в своего рода живую легенду. Более того, она была загадочна. Людей такого типа никогда не знаешь до конца, хотя и очень хочешь узнать.

Она очень ему понравилась, красивая и сказочная, но отмеченная какой-то едва заметной тенью одиночества. Казанова не мог понять, что именно заставляло его думать о маркизе де Помпадур именно так: то, что он слышал о ней, или то, что успел заметить в ее полных тайны бархатных глазах.

Молодой итальянец ей тоже очень понравился…

В пятилетнем возрасте Жанну-Антуанетту отдали в монастырь в Пуасси, и там она сильно заболела, но ее образование получило недостающую ему системность.

Оставила монастырь Жанна-Антуанетта через три года. К этому времени она стала совершенно прелестным ребенком. Прекрасное личико, идеальная фигурка, изумительный цвет кожи, умные и блестящие глаза — о чем еще мечтать будущей женщине? Уже в девять лет она очаровывала всех вокруг. Не хватало лишь одного — крепкого здоровья.

Когда девочка вернулась домой, мадам Пуассон, восхищенная ее красотой, всплеснула руками и воскликнула:

— Ну и лакомый же ты кусочек!

После того как дочери исполнилось девять, мать отвела ее к Жанне Лебон, одной из самых знаменитых в то время гадалок, и та, внимательно посмотрев на хрупкую девочку, вдруг сказала:

— Эта малютка в один прекрасный день станет царствовать в сердце короля.

Мысль о сказанном гадалкой не оставляла Жанну-Антуанетту, и она стала жить мечтами о любовном романе с монархом. Со временем мечты эти становились все конкретнее и конкретнее.

Вы скажете, какая маленькая девочка не мечтает о сказочном принце? Все мечтают, но у всех это так и остается на уровне девичьих перешептываний и записей в тайном дневнике. Довольствоваться же подавляющему большинству, в конечном итоге, приходится далеко не принцами. Жанна-Антуанетта была не такая. Она не просто мечтала о принце, она мечтала о сердце самого короля, ведь именно об этом говорила гадалка, и эту свою мечту она постепенно превратила в уверенность, сделав ее реализацию своей главной задачей. Главной жизненной целью. И это несмотря на то, что место любовницы короля было уже занято.

Когда Жанне-Антуанетте исполнилось девятнадцать, стало ясно, что пора выходить замуж. Таковы были неписаные правила, но никто не торопился взять в жены дочь проворовавшегося торговца и женщины сомнительной репутации. Ни красота Жанны-Антуанетты, ни ее веселый нрав не играли здесь никакой роли. Репутация ее была подмочена, причем самым бесповоротным образом, и рассчитывать на приличный брак ей было очень трудно.

И все же ей повезло, и 9 марта 1741 года она все же стала замужней женщиной. «Счастливчиком» оказался Шарль Ле Норман д’Этиоль, сын генерального казначея монетного двора. Так девица Пуассон рассталась со своей незавидной фамилией и стала именоваться мадам д’Этиоль.

Понятно, что это не была женитьба по любви, но Жанна-Антуанетта поначалу очень старалась сделать свой вынужденный брак счастливым. Двух недель «медового месяца» ей оказалось достаточно, чтобы забеременеть, и она родила мужу мальчика, но тот, к несчастью, не прожил и нескольких недель. После этого 10 августа 1744 года она родила девочку, которую нарекли Александриной.