— В этом вы скоро убедитесь сами, — ответил Морган, не переставая улыбаться. — Думаю, вы не будете разочарованы. Взгляните вперед. Вон там, в дымке… уже показались башни Ремута.

* * *

Под стук копыт они въехали во двор Ремутского замка, после того как пересекли весь город по главной улице.

От городских ворот в замок был немедленно послан гонец, и слуги уже выстроились наготове, чтобы принять поводья лошадей и позаботиться о всадниках.

— Он принимает придворных в парадном зале, — поспешил сообщить Рори Моргану, торопливо спустившись по лестнице, опережая лорда Кемберли, помощника кастеляна.

Двое пажей тут же поднесли освежающие напитки вновь прибывшим, вино для Моргана, Матиаса и Сэйра и прохладную чистую воду для Расула, который не употреблял спиртного.

Морган сделал большой глоток, с удовольствием отметив, что пьет превосходное везарийское красное вино с фруктовым привкусом, бросил взгляд на Матиаса, а затем тыльной стороной ладони утер рот, готовый приветствовать Кемберли, протолкавшегося мимо Брендана и конюхов, занятых лошадьми.

— Добро пожаловать, милорды. Ваша милость, желают ли гости пройти сразу в парадный зал или хотели бы сперва освежиться в своих покоях?

— Не вижу нужды откладывать, — промолвил Расул, подозвав Рори поближе. — Матиас, позвольте вам представить старшего сына герцога Нигеля, сэра Рори Халдейна. Сэр Рори, позвольте вам представить графа Матиаса Фурстана Комнэне, одного из дядей Лайема-Лайоса.

Рори широко улыбнулся и изящно поклонился вновь прибывшим.

— Граф Матиас, это большая честь для нас. Ваш племянник был превосходным учеником… Отличным оруженосцем. Истинное украшение нашего двора. Нам будет недоставать его. Я лично буду очень по нему скучать.

— Вижу, у него появился по меньшей мере один друг среди Халдейнов, — с легкой улыбкой заметил Матиас. — Он и сегодня выполняет обязанности оруженосца?

— О, да, милорд, король Келсон проводит посвящение в титул нового барона. Желаете ли посмотреть на церемонию? Мой младший брат вместе с вашим племянником тоже помогает королю.

В ответ на вопросительный взгляд Матиаса Морган сделал приглашающий жест к дверям парадного зала.

— Думаю, что это ненадолго, милорд. Мы можем понаблюдать сзади. Насколько я понял со слов лорда Расула, вы не настаиваете ни на каких особых церемониях для себя лично?

В густой, коротко подстриженной бороде Матиаса блеснули белые зубы, и в глазах вспыхнули веселые искорки.

— Прошу простить меня, милорд, но сомневаюсь, что вы можете даже вообразить себе, какие церемонии ожидают нас по приезде в Белдор. Нет, здесь, в Ремуте, мы бы предпочли обойтись без лишних обрядов, если не считать необходимой вежливости, каковой требует дворцовый этикет. И все же мне поручили особым образом представиться своему племяннику. Вы позволите?

— Разумеется.

Матиас ненадолго отошел, чтобы перемолвиться парой слов с маврами, ожидавшими у него за спиной, а Расул двинулся по лестнице вслед за Рори ко входу в главный зал. За ними следом прошли и Морган с Матиасом, а мавры выстроились почетным караулом, причем двое принялись отвязывать какой-то объемистый сверток с седла одной из запасных лошадей.

Парадный зал, как всегда, был полон золотистого света, проникавшего сюда из высоких окон на западной стороне, что выходили на дворцовый сад. У возвышения в дальнем конце зала собралось, должно быть, с полсотни мужчин и женщин, внимательно наблюдающих за церемонией. Там сидел Келсон рядом со своими сановниками, на черных волосах возлежала изукрашенная самоцветами корона, а на коленях покоился обнаженный меч. Герольд, развернув лист пергамента, зачитывал какой-то документ, Дункан с Дугалом стояли по бокам от него, причем первый был в пурпурной мантии епископа, а второй в полном парадном облачении и с герцогской короной на голове.

У подножия возвышения преклонил колени темноволосый Джэтем Килшейн. На нем была накидка с гербом алого, черного и золотого цвета. Покосившись на Матиаса, Морган задумался, какое впечатление может произвести на торентского лорда король Гвиннеда и его подданные.

Герольд опустил пергамент, и Келсон изящным движением протянул руку к Джэтему, а затем бросил взгляд на Дугала, который спустился на одну ступеньку, чтобы принять клятву верности у нового барона. Рыжие волосы и корона Дугала вспыхнули в луче солнечного света, упавшего на них, когда Дугал принял в свои ладони сложенные руки Джэтема. За спиной у него дожидались двое оруженосцев, несущие все регалии ранга. Они тоже щурились в ярком солнечном свете. Это были Пэйн и Лайем, на удивление похожие, в алых одеяниях Халдейнов. Вьющиеся волосы Пэйна казались иссиня-черными, в шевелюре Лайема мелькали рыжеватые отблески. Позади них стоял Нигель с державным стягом в руках, а Джаннивер и Мерауд наблюдали за происходящим сбоку, из оконной нити.

— Вот ваш племянник, он держит подушечку с коронами, — прошептал Морган графу Матиасу. — Отсюда издалека их трудно различить, когда они в парадной одежде. А второй оруженосец — это Пэйн Халдейн.

— А-а, Ну, а кто этот юноша в клетчатой накидке?

— Дугал, герцог Кассанский, сюзерен нового барона, — пояснил Морган. — Он также кровный брат короля.

— Понятно.

— …стать верным вассалом твоим до смертного часа, повиноваться воле твоей, восславить баронство Килшейн, служить земле и народу… — донесся до них голос Джэтема.

Церемония продолжалась. Расул что-то шепотом пояснял Матиасу, и тот повернулся, так же тихо отвечая своему спутнику. Морган не пытался подслушать их разговор, внимательным взглядом окидывая зал. Он тотчас заметил, как насторожился Келсон, когда Рори проскользнул ближе и что-то прошептал королю на ухо, и тотчас напрягся Дункан, стоявший рядом с королем, и взгляд его голубых глаз устремился на вновь прибывших.

— …даю тебе клятву и всем людям под покровительством Кассана и нашему господину королю Келсону Гвиннедскому, чьим вассалом я являюсь, — говорил тем временем Дугал, — что буду защищать тебя от любых врагов и напастей, платить верностью за преданность и справедливостью за честь.

Лишь сейчас Морган заметил человека, которого, должно быть, искал глазами и Дункан, — высокую фигуру в черном, устремившуюся сквозь толпу к задним дверям. Это был иеромонах Иреней, которого прошлой зимой прислали сюда из Торента, дабы обучить Лайема тонкостям этикета и подготовить во всех деталях к церемонии восшествия на престол.

Арилан в особенности был недоволен его приездом, ибо иеромонах преследовал еще одну цель: наставить Лайема в ортодоксальной вере, — которая, несомненно, сильно пошатнулась после четырех лет пребывания мальчика при дворе, где соблюдали западную веру. Кроме того, постоянное присутствие при дворе столь опытного Дерини, как Иреней, несомненно, таило в себе опасность.

По счастью, отец Иреней оказался любезным, неглупым человеком, не слишком закосневшим в догматах веры и не желавшим стеснять свободу своего молодого короля. К тому же, насколько могли судить окружающие, он ни разу и ни в чем не преступил границ своих полномочий. Отец Нивард, который проводил с Иренеем немало времени, утверждал, что тот глубоко верующий и набожный человек.