– Ты их видишь? – спрашивает он приятеля.

– Вижу, – отвечает О`Димон.

– Слава богу. А то я думал, это у меня уже опять галюники начались.

Вслед за зелёными человечками на дороге появляется черноволосая девушка в белой сорочке с вышивкой и в белой юбке с красной клетчатой плахтой, повязанной на поясе. На голове её – цветочный венок, украшенный разноцветными лентами, а в руке – помело.

Этим помелом – веником на длинной палке – она гонит зелёных человечков прочь. Те отбегают в сторону и, словно дразня её, продолжают прыгать на месте, стараясь подпрыгнуть, как можно выше.

Сделав несколько взмахов, она будто что-то подметает на дороге, а затем начинает кружиться на месте. Рассмеявшись, она вдруг садится на помело и ведьмой скачет за человечками по дороге. Вскоре все они исчезают за поворотом.

– Блин, чего тут только не увидишь, – качает головой Димон-А.

На обочине О’Димон срывает голубой цветочек.

– Это не сон-трава?

– Нет, – отвечает Димон-А.

##Внезапная вспышка света, сдвиг###, – и… он замечает вдруг, что приятель его светится. Какое-то странное белое сияние обнаруживается внутри и поверх его тела. Вернее, светится не сам приятель, а странная прозрачная сущность, прицепившаяся к нему сзади.

Присмотревшись, Димон-А замечает поверх головы О’Димона ужасную тварь – её семирогую морду и зубастую полуоткрытую пасть, на плечах его – серые контуры её когтистых лап, а между ног – свисающий чуть ли не до земли змеиный хвост.

– Эй, а что это… с тобой? – испуганно восклицает Димон-А.

Поняв, что она обнаружена, тварь испуганно поджимает хвост и свивается в клубок, стремясь, как можно глубже втиснуться внутрь О’Димона. Но всё равно, её снежный абрис отчётливо виден на фоне его физического тела.

– А с тобой что? – ошарашено смотрит на него О’Димон, замечая за его плечами странную белую тварь, ту самую нежить, о которой предупреждала их Навка.

Димон-А понимает, что тот видит в нём то же самое, что и он.

– Ну и рожа у твоей нежити! – хохочет О’Димон. – Ну и страшная! Видел бы ты, какой в тебе красавец сидит.

– Сам бы лучше… на себя посмотрел! – ржёт Димон-А. – У твоей твари… морда не лучше!

Низины, ложбины и овраги Лысой Горы поражают своей мрачной красотой. Небо над необъятным Ведьминым яром закрывают древние дубы и грабы-великаны. Они вымахали так высоко вверх и имеют настолько густую крону, что в лесу царит полумрак даже в полдень.

Битый час здесь в поисках идолов ходит кругами инквизитор Харитон и никак их найти не может. Никто ему навстречу не попадается, и спросить не у кого.

Услышав в чаще чьи-то голоса, он сходит с тропинки и углубляется в буреломы. Но дважды встретив на своём пути один и тот же покосившийся граб с вывернутыми наружу корнями, он понимает, что заблудился.

К счастью, он замечает едущего ему навстречу по тропинке велосипедиста в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове. Притормозив, байкер сам останавливается перед ним и спрашивает:

– Извините, вы не видели здесь девушку в белом платье?

Харитон отрицательно мотает головой, и сам, в свою очередь, спрашивает:

– А вы не видели здесь идола?

– Какого ещё идола?

– Ну, Перуна этого. Я уже битый час тут хожу, никак найти его не могу.

– А зачем он вам?

– Да так. Много слышал о нём, но ни разу не видел.

– Вон там он, – показывает рукой велосипедист.

– Я уже был там.

– Просто… идол этот не всем открывается. А уж попам тем более, – усмехается байкер, заметив огромный медный крест на груди инквизитора. – Тут многие вокруг них круги нарезают, а найти не могут. Совсем рядом проходят и не видят.

– Значит, там?

– Там, – кивает велосипедист и добавляет, – только вы всё равно его не найдёте.

Нажав на педали, он уносится дальше вниз по дорожке. Размахивая чёрным саквояжем, инквизитор Харитон идёт в указанном направлении.

Димоны идут в гору. Почти все деревья уже покрыты зеленью, кроме огромных чёрных дубов, нависающих над ними. Их причудливые голые ветки, как руки, тянутся к ним, а из дупла явно выглядывают чьи-то глаза.

Навстречу им спускается с горы седовласый старик с длинной седой бородой, развевающейся на ветру. Одетый в серый хитон, он чем-то напоминает Зевса, патриарха греческих богов или, скорее всего, Сварога, прародителя богов древнерусских.

##Внезапное ускорение, сдвиг###, – и сивый старик подходит к ним, протягивая на ладони горсть мелких тёмно-красных райских яблочек.

– Не желаете? – говорит он на понятном им языке.

– Нет, – отказывается сразу О’Димон.

– Не смотрите, что они мелкие, – предлагает он яблочки Димону-А, – в них витаминов даже больше, чем в больших.

– Спасибо, – отрицательно мотает тот головой, последовав примеру своего приятеля, – не надо.

– Таких вы нигде не найдёте, – обижается седовласый. – Это ведь райские, с древа жизни.

– Хотите сказать, что вы…? – снисходит на Димона-А озарение.

– Меня нельзя называть по имени, – предупреждает его сивый.

– А по буквам? – пытается вспомнить Димон-А его имя.

– Йх, – недовольно хрипит сивый.

– Вх, – отрывисто выдыхает кто-то из кустов.

##Внезапное ускорение, сдвиг###, – и… неожиданно из кустов появляется прилично одетый господин в сияющем фраке и в сияющем котелке. Слегка поклонившись, он приподнимает котелок, и Димоны замечают, что голова у него совершенно лысая, больше похожая на обтянутый кожей череп.

– А моё… не желаете попробовать? – спрашивает их лысый и, понимающе подмигнув, раскрывает ладонь, на которой, как у фокусника, оказывается огромное зелёное наливное яблоко.

Димон-А в нерешительности задумывается. Горечь от кактусов ему хочется чем-то закусить. Он протягивает руку.

– Не ешь его яблоко! – одёргивает его сивый. – Всё что угодно ешь, хоть кактусы, хоть экстази! Только не ешь его яблоко.

– Почему? – появляется интерес в глазах Димона-А.

– Потому что от этого яблока ты сразу умрёшь.

Димон-А сразу отдёргивает руку.

– Не слушай его, – кривит губы лысый. – Ты будешь жить, причём долго и счастливо.

– Ты сразу умрёшь, – повторяет сивый.

– Ещё никто не умирал от этого яблока, – не соглашается с ним лысый. – Я уже много раз их ел, и как видишь – жив. А знаешь почему? Потому что это яблоки с древа познания. Этот сивый потому и запрещает их есть, чтобы вы находились в неведении. Чтобы вы жили в темноте. Чтобы ничего не знали. Вот смотрите: умру я сейчас или нет?