Глава 5.

Чан Ми проснулась от настойчиво-жалостливого “бу-бу-бу”. Она попыталась спрятаться под одеялом и даже накрылась подушкой, но это не помогло. Казалось, бормотание и примкнувшие к ним стоны возникали прямо в голове. Ужасно не хотелось вставать, вчерашний день выдался очень суматошным. Утомительный переезд, встреча с семьёй, обильный ужин, который они готовили все вместе, шум, гам, к рассвету ей уже казалось, что она весь день толкалась на «Привозе».

Звуки, свойственные общежитию, были знакомы, привычны и кратковременны: песня под душем, торопливый топот опаздывающего на работу, ну, крикнет пару раз рассерженный дворник за окном, на эти мелочи она уже не обращала внимания, к семи часам воцарялась тишина.

Но это бесконечное нытье в новом доме не оставляло ей выбора, придется сбросить дрёму и выковыриваться.

Она осторожно пошевелила ногой, высвобождая её, вдруг снаружи холодно? Тогда даже истошные вопли о помощи не заставят её покинуть свой уютный кокон. Но нет, за пределами одеяла было тепло. Вздохнув, Чан Ми открыла глаза и тут же поспешила зажмуриться. “Наша маленькая принцесса, должна жить в сказочной комнате”. Помнится, так сказал дядя Всевладий за ужином. Понятно теперь, что он имел в виду. Вся комната была отделана в розовых тонах. Стены, оконные рамы, ковер, потолок и даже люстра были розовыми. “Какой кошмар… Ненавижу розовый! Мне что, ходить по комнате в солнцезащитных очках? И почему мне неприятен именно этот цвет? Ладно уж, переживу. Хороша принцесса”, - бормотала она, пытаясь расческой пригладить непослушный ёжик на голове. Да уж, отражение в зеркале явно недотягивало до стандартов коронованной особы. Из глубин зазеркалья на Чан Ми смотрел скорее мальчишка-подросток с волосами, торчащими в разные стороны, глазами-щелочками, опухшими после сна. На ней была видавшая виды футболка, разрисованная под камуфляж, и трикотажные шорты, едва прикрывавшие острые коленки. Чан Ми бросила расческу на столик и показала язык отражению в зеркале. “Не все принцессы прекрасны по утрам, некоторым требуется литр кофе, и пусть мир подождет”. Словно в ответ на её мысли, она почувствовала и даже услышала, как скребутся кофейные зерна в кофемолке. “Стой на месте, — она ткнула пальцем в зеркало, — после завтрака вернусь, тогда и посмотрим, кто из нас принцесса”. И она пошла на запах. “Интересно, что же это за причитания и стоны были, может, мне просто приснилось?”

— Мам, на меня хватит? — Чан Ми вошла в гостиную — источник волшебного аромата. Там уже удобно расположилась Ольга. Она сидела в кресле качалке — в одной руке глянцевый журнал, в другой её любимая малюсенькая фарфоровая чашечка из кобальтового сервиза.

— И тебе доброго утра, дочка, — мама улыбнулась, — конечно хватит, я и на тебя сварила, присаживайся.

— М-м-м… Ты просто волшебница, — Чан Ми отхлебнула горячий напиток и зажмурилась от удовольствия.

— Да-да, волшебница, ведунья или просто ведьма…

Действительно, многие подозревали в ней таковую, ведь в свои пятьдесят с хвостиком Оленька выглядела максимум на двадцать восемь. Густые светлые волосы без намека на седину или краску, ни единой морщинки на лице и гладкая шея. В подтянутой спортивной фигуре не было и намека на дряблость. На ней был легкий шелковый халат, который прекрасно подчеркивал её красоту и молодость. Чан Ми, смущаясь, подогнула под себя ноги. На фоне маминых её собственные казались ещё более угловатыми и мальчишескими. Единственное, что выдавало в маме возраст — это взгляд. И то, лишь тогда, когда она, задумавшись, смотрела куда-то вдаль, словно искала кого-то по ту сторону осязаемого. Вот тогда её голубые глаза наполнялись вселенской мудростью и жизненным опытом, и ещё грустью…

— И почему я родилась похожей не на тебя? — Чан Ми вздохнула, вспомнив своё отражение в зеркале.

— Не говори глупости, ты красавица и умница, просто заблудилась немного.

— Мам, расскажи мне про отца? Если я его не помню, значит, он как-то связан с событиями, из-за которых у меня провалы в памяти? Да что это за стоны опять?! Кто это бормочет и причитает без конца?! Мам, ты это слышишь?

— Зачем мне это слышать? Но если это беспокоит тебя, то… Скорее всего, это дедушка страдает, небось, после вчерашнего.

— А он вообще где?

— Во флигеле, его как выгрузили вчера, так он там и проспал всё это время.

— Нет, флигель далеко, как бы я его услышала? — Чан Ми вопросительно посмотрела на маму. По правде сказать, она сталкивалась со многими странностями, но, когда начинала задавать вопросы, никто ей ничего толком не отвечал.

— Действительно странно, — и мама, как всегда, отстранилась, перевернув страницу журнала.

Слушать эти стенания сил больше не было, так что Чан Ми прихватила с собой бутылочку “Боржоми” и отправилась на поиски деда.

С крыльца открывался сногсшибательный вид. Это был не просто двор или сад, это был мини парк со своими лужайками, дорожками, обрамленными подстриженными кустарниками, фонтанами большими и маленькими. Не хватало только озера, хотя, если поискать, может и озеро найдется. Флигель скромно стоял в тени каштанов, почти у самых ворот поместья. “Да нет, не может быть, чтобы я его услышала, наверняка мне приснилось. Или это слуховые галлюцинации?”

Распахнув двери флигеля, Чан Ми буквально наткнулась на стену густого, вязкого воздуха, пропитанного перегаром, у неё даже глаза заслезились. Вдохнув поглубже, она шагнула внутрь.

— Дедуля, ты где? — темень захлопнулась за ней.

— Чануши- ик… Помира-аю…

Чан Ми бросилась на голос: «Вдруг у дедули сердце прихватило? Или желудок? Надо срочно…» — додумать она не успела.

Внезапно мир перевернулся и секунды превратились в часы. Чан Ми зависла в воздухе и непонимающе хлопала глазами. Ей казалось, что у неё выросли крылья и стоит ими взмахнуть, как она взлетит ещё выше. В памяти внезапно возник голос Толяна, бывшего десантника и соседа снизу:

Дывлюсь я на нэбо,

Тай думку гадаю,

Чому я нэ сокил,

Чому нэ литаю…

“Мамочки!!”, пискнула Чан Ми, вцепилась в “Боржоми”, хотя бы во что-то осязаемое, и со всего маху шмякнулась на пол. “Интересно, я вообще, жива?”, подумала она и попыталась осторожно пошевелиться. Вроде бы жива, и ничего не сломала. Она осторожно открыла глаза и панический страх охватил её разум. Нос к носу она оказалась с отвратительной образиной. Из темноты в свете дрожащего пламени свечи на неё надвигалось нечто потустороннее. Огромное, лохматое, с выпученными красными глазами чудовище тянуло к ней свою мерзкую лапу.

Чан Ми закричала. Никогда ещё в своей жизни она не кричала так громко. Казалось, ужас усилил её вопль в десятки, сотни раз, и крик, что, по сути, является просто движением воздуха, превратился в цунами, сметающий всё на своем пути. И это сработало, чудовище хоть и не убежало, но явно испугалось. Оно заорало в ответ.

Как ни странно, ответный ор слегка успокоил Чан Ми, и включилась логика. Это точно не потустороннее нечто, потому что орать с таким азартом может только мыслящее существо. А в том, что это был азарт, она не сомневалась. Улучив момент, для проверки, набрала в грудь побольше воздуха и, что называется, выдала децибелы на максималках, удивляясь при этом, что окна всё ещё не полопались. Существо приняло правила игры и, так же глубоко вдохнув, собралось закричать, но внезапно выдало петуха и замолчало. Во всем этом кошмаре Чан Ми наконец-то увидела свет, а именно, дверь флигеля распахнулась и знакомый властный голос сказал: