– А ещё взрывной характер и проблемы с гневом.

– Да, знаю об этом, – кивнул Люмьер. – Я думаю, вспышки гнева у него появились после переворота. Мы с ним стали свидетелями жестоких сцен. Легко спятить. Но не переживай, он работает над этим с психиатром.

– С кем? – Я остановился.

Люмьер замер в шаге от меня.

– Ты, по всей видимости, не знал? Неудивительно. Он, скорее всего, держит это в секрете.

– Отец тоже предложил мне посетить психиатра.

– У тебя тоже проблемы с гневом? – удивился Люмьер.

– У меня проблемы с тёмной материей.

Мы вновь двинулись дальше.

– Тебе нужно больше тренироваться.

– Знаю, – буркнул я, ускорив шаг.

– Дать уроки по тёмной материи?

– А ты можешь? Какие у тебя оценки по практике?

– Обижаешь. Я второй после Гедеона. И если между нами, то уж лучше быть вторым после Гедеона, чем стоять у него на пути.

– Ты прямо делаешь из него монстра, – с сомнением произнёс я.

– Разве? – Люмьер удивлённо посмотрел на меня. – Напротив, я тебя ввожу в курс дела. Что ты вообще о нём знаешь? Допустим, какой его любимый цвет?

– Э-э… чёрный?

– Синий. Что он любит из еды? – Люмьер с усмешкой наблюдал за мной.

– Без понятия. Яблочный пирог?

– Он не ест сладкое. Чем он интересуется? Что любит?

– Совет старейшин? – неуверенно произнёс я.

– Мимо. Он их на дух не переносит.

– Нет! Я точно уверен в том, что он хочет туда попасть. – Казалось, что Люмьер дурит меня.

– Попасть хочет, но он ненавидит их всех. И законы, которые они издают.

– Но мой отец состоит в Совете старейшин!

Я мигом прикусил язык.

– Я бы сказал, что в семье не без урода, но это прозвучит грубо, – стальным голосом выдал Люмьер. От его тяжёлого взгляда стало не по себе. Было в нём что-то от Гедеона. Возможно, поэтому они сошлись.

– Гедеон хочет попасть в Совет старейшин. Он часто это обсуждает с отцом за ужином.

– Как я уже тебе однажды говорил – перестраховка. Он знает, что в этой стране правят старейшины. А ещё Гедеон не хочет, чтобы правил ты.

– Не больно-то и хотелось, – скривился я.

– Ты должен править. – Люмьер вновь остановился. Я нехотя посмотрел на него, понимая, что ничего хорошего за этими словами не последует. – Во главе страны должен стоять наследник династии Бёрко. Я понимаю, что тебе не прививали уважение и гордость по отношению к империи, ты вырос при старейшинах, но это дело поправимое.

Он широко раскинул руки.

– Всё вокруг принадлежит твоему роду, Готье. Эта земля – твоя по рождению. Твои предки основали здесь империю много столетий назад не для того, чтобы спустя время их несовершеннолетний потомок испугался своего призвания.

– Я не испугался.

– Пока я вижу только испуг, – снисходительно проговорил Люмьер. – Ты со спокойным сердцем отдашь чужим людям то, что принадлежало твоей семье? Совет старейшин не более чем вооружённая группа, устроившая революцию и захватившая власть. Я не хочу разбрасываться словами, но кто-то из нынешних старейшин точно причастен к смерти твоих родителей.

– Но Уильям Хитклиф взял меня в свою семью.

– У меня есть предположения на его счёт… Послушай, я не говорю, что именно он причастен и что он плохой человек, но будь я на твоём месте – подозревал бы каждого, кто шестнадцать лет назад был близок к императорской семье, а сейчас состоит в Совете. В списке семь чистокровных семей.

– Хитклиф, Вотермил, Кагер, Брум, Дон…

– Они самые. Я бы подозревал даже своего отца, Маркуса Уолдина, но он погиб, защищая империю.

– Ты был в тот день… там?

– Я играл с Гедеоном в саду, как вдруг мы услышали крики полукровок и низших. – Он оглянулся и нахмурил брови. – Сейчас не время. Достаточно тебе информации.

– Кто остальные две семьи?

– Я сказал, достаточно.

Он развернулся и направился в сторону. Мне ничего не оставалось, как рвануть за ним. В голове был такой сумбур, что я не сразу сообразил, когда Люмьер остановился у самых ворот парка.

– Мистер Хитклиф или Гедеон – никто не должен понять, что ты знаешь всю правду. Продолжай изображать «Готье» как ни в чём не бывало. И не ляпни ничего психиатру.

– Я не тупой, – огрызнулся я в ответ.

– Именно по этой причине я не начал тебя пилить ещё в первые дни, когда ты подслушивал под столом. Что ты вообще там забыл?

– Да так… – пожал я плечами. – Баловался. Постой, а если бы я не услышал ваш разговор, то так бы ничего и не знал. Когда ты собирался мне рассказать? Ты вообще планировал рассказывать мне?

– Не раньше второго курса Академии.

– Почему так поздно?

– Я не был уверен.

– В чём?

– В тебе. – Он смерил меня пристальным взглядом. – Ты тоже должен меня понять. На данный момент я единственный, кто хочет возвращения династии Бёрко. Я много наблюдал за тобой. Мне важно было знать, что тебе не промыли мозги старейшинами, чистокровной элитой, что Уильям Хитклиф или Гедеон не стали для тебя примером. Иначе ты бы даже слушать не стал и мигом сдал меня с потрохами. Я много раз говорил Гедеону о том, что ты скоро должен будешь узнать правду, но он против. Боюсь, если бы ты был с ним в крепких братских отношениях, то Гедеон мог бы надавить на тебя.

– Тогда тебе на руку, что мы не в лучших отношениях.

– И с мистером Хитклифом у тебя всё напряжённо, – как бы между прочим бросил Люмьер.

– Не думал, что в этом можно найти свои плюсы.

– Во всём можно найти плюсы. Нужно просто смотреть под правильным углом.

– Ты понял, что у меня не складываются отношения с отцом и братом, поэтому решил, что мне можно доверять?

– Не совсем. Скорее я убедился, что тебе можно раскрыть все карты, когда увидел твоего друга, Скэриэла.

– Я не понимаю. Как это связано?

– Династия Бёрко всегда хорошо относилась к полукровкам и низшим, – объяснил Люмьер. – Ты сын своего отца.

– Я слышал совсем другое. По этой причине случился переворот. Полукровки и низшие ненавидели императора.

Люмьер прикрыл глаза, устало выдохнул и вновь взглянул на меня.

– Тебе многое придётся узнать. И это не переписанная кровью история из твоих лицейских учебников.

Мы молча смотрели друг на друга. Его лицо пылало от негодования.

– Постой… – Я зацепился за знакомое имя. – Что ты знаешь о Скэриэле?