После всех этих побед, подлинных и мнимых, верховный правитель, видимо, с подачи военных и Пепеляева, издал указ от 21 июня 1919 года, которым предписывалось изъять из пользования крестьян селений Тасеево и Степной Баджей их наделы, состоящие из государственных земель, и передать их в земельный фонд для устройства ветеранов Гражданской войны. Это была, конечно, избыточная мера, которая ставила в невозможное положение уцелевших жителей названных сёл и превращала их, всех поголовно, в непримиримых врагов существующей власти.

Для проведения в жизнь этого указа была образована межведомственная комиссия, у которой хватило здравого смысла притормозить это дело. Колчак же не настаивал на скорейшем исполнении своего указа, который, надо полагать, остался на бумаге.[1180]

* * *

Во время половодья Западная армия Колчака получила мало подкреплений. Наоборот, к красным они подходили – из внутренних губерний, с южного и северного флангов того же Восточного фронта.

Генерал П. П. Петров, начальник штаба 6-го Уральского корпуса, стоявшего на реке Дёме, вспоминал, что ещё в половодье к ним в руки попали неприятельские документы, в которых раскрывался весь план контрманевра Южной группы. Документы были направлены в штаб армии, где им, как видно, не придали большого значения. Там были уверены, что противнику нанесён решающий удар, а после половодья начнутся завершающие операции. Командование корпуса получило приказ немедленно разбить сосредоточившуюся против него группу противника.[1181]

26 апреля в оперативной сводке командования отмечались бои «с проявляющими активность красными в районе с. Михайловское (Шарлык)». По-видимому, это одно из тех сражений, в которых 6-й корпус пытался выполнить приказ командования, но натолкнулся на превосходящие силы противника.[1182]

И действительно, на главном направлении удара красным удалось сосредоточить 33-тысячную группировку (11 тысяч для удара с фронта и 22 тысячи – для удара с фланга), имея намерение отрезать от Уфы и разгромить главные силы Западной армии.[1183]

Согласно Какурину, красные начали операцию 28 апреля. По сводкам же белых, бои на реках Дёма и Салмыш начались 27 апреля. Бои на Салмыше продолжались до 4 мая и удачи красным, видимо, не принесли. 5 мая сообщалось лишь о перестрелке. На Дёме же остановить противника не удалось, но отход в первые дни происходил довольно медленно.[1184]

На Самарском направлении в эти дни велись бои на линии деревень Старый Аманак – Аверкина – Большая Era. Это – район станции Похвистнево, примерно в 150 верстах от Самары. Из сводок неясно, перешла ли в руки белых сама станция. 30 апреля белые установили контроль над всеми этими деревнями и, видимо, собирались продолжать наступление.[1185] Но этот район оказался для них на Самарском направлении крайней точкой. Увидели багряно-красные холмы Заволжья, похоронили на них свои мечты – и повернули вспять.

Дело в том, что южнее красные прорвали Бузулукский фронт. Отступление там началось с конца апреля. Но в район западнее Абдулина подошло подкрепление – полк «Курень Шевченко». Формировался он в ближнем тылу. Кому-то пришла в голову мысль составить его из одних украинских переселенцев – лучше будут драться. Ещё не знали, что переселенцы – народ ненадёжный. «Курень Шевченко» выдвинули на самый опасный участок, а он в первую же ночь выставил пулемёты против соседей, чуть не захватил штаб дивизии и перешёл к красным.[1186]

Произошло это, видимо, 30 апреля, а 1 мая части Западной армии, действовавшие на Бузулукском направлении, отошли к Бугуруслану. В тылу у них была занятая противником станция Абдулино. 4 мая Абдулино отвоевали, но Бугуруслан был сдан. А 6 мая белая разведка сообщала, что «Курень Шевченко» принимается красными на учёт и довольствие.[1187]

Армия, не получавшая крупных пополнений едва ли не с начала наступления, была измотана и истощена. Численный состав некоторых полков уменьшился до 200–300 человек.[1188] Ставке пришлось спешно выдвигать на фронт свой единственный крупный резерв – Волжский корпус генерала Каппеля.

Корпус формировался в районе Челябинска, был одет, обут и вооружён генералом Ноксом, но к боевым действиям ещё не был вполне готов. Ожидалось пополнение из дальних районов Сибири, но там началась партизанщина. Пришлось пополняться кем попало – отчасти из тех же переселенцев и фронтовиков. Боевое обучение закончить не успели. На фронте положение становилось всё хуже и хуже, так что выдвигать корпус Каппеля пришлось по частям.

Первой прибыла Симбирская бригада. Она сосредоточилась на отведённом ей участке и должна была принять участие в наступлении, чтобы удержать красных, рвущихся к Уфе. Но накануне наступления один полк перешёл к красным.

В этот день, 13 мая, на станцию Белебей прибыл Колчак. Каппель доложил о случившемся. Окружающие заметили, что для Адмирала это было словно удар обухом по голове. Изменившимся голосом он сказал, что «не ожидал этого, но просит не падать духом». Наступление пришлось отменить.

Местом развёртывания корпуса Каппеля нерасчётливо был избран Белебей. Фронт вскоре подошёл вплотную, и прибывающим частям приходилось прямо с колёс вступать в бой. Они вовлекались в общее отступление и теряли боевой дух.

Некоторые части, особенно потрёпанные, пришлось отправить на отдых и пополнение. Колчак пожелал увидеть одну из таких частей. Перед ним церемониальным маршем бодро и даже лихо прошагал полк – кто в опорках, кто босиком, почти все без шинелей. На Колчака это произвело удручающее впечатление. Впрочем, говорили, что командир отчасти нарочно «принарядил» так своих молодцов, чтобы оправдать отступление.[1189]

Красным не удалось отрезать Западную армию от Уфы, но фронт катился к Уфе. В то же время на других участках, севернее, белые ещё наступали. На Симбирском направлении они дошли до станции Шентала и города Сергиевска[1190] (отсюда по тракту до Самары было даже немного ближе, чем от Похвистнева). Заняв же Чистополь, они 30 апреля продвинулись ещё на 35 вёрст,[1191] оказавшись примерно в 100 верстах от Казани, а от Волги – верстах в 40–50. Ближе этого к Волге нигде подойти не удалось.