Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дорс покачала головой.
– Просто не знаю, что делать с Рейчем, – сказала она позже Селдону. – С ним невозможно разговаривать.
– Он еще очень плох, Дорс, – отвернулся Селдон. – Дай ему поправиться.
– Все время говорит об этой женщине, как ее там?
– Манелла Дюбанкуа. Пора бы запомнить.
– Похоже, он собирается жить с ней. Жениться на ней.
Селдон пожал плечами:
– Рейчу тридцать лет, и у него своя голова на плечах.
– Но мы его родители, и мы должны что-то сказать, какое-то свое слово.
Гэри вздохнул:
– Свое ты наверняка уже сказала, Дорс. А раз так, то, без сомнения, он поступит так, как считает нужным.
– И больше ты ничего не скажешь? Готов сидеть сложа руки, когда он собирается жениться на такой женщине?
– А что я, собственно, должен делать, Дорс? Манелла Рейчу жизнь спасла! Ты что, думаешь, он забыл об этом? Если на то пошло, она и мне жизнь спасла.
Этими словами он только подлил масла в огонь.
– Ты тоже ее спас. Вы квиты, – фыркнула Дорс.
– Вовсе я не…
– Нет, спас, и не спорь со мной! Эти шакалы – военные, что нынче правят Империей, прикончили бы ее, если бы ты не кинул им жирный кусок в виде своего прошения об отставке и не выступил бы в их поддержку ради того, чтобы спасти ее.
– Может быть, мы и квиты. Я, правду сказать, так не думаю, но Рейч ее пока не отблагодарил. Дорс, милая, будь осторожна в выражениях, когда говоришь о правительстве. Времена теперь уже не те, что были, когда правил Клеон, и всегда найдутся доносчики, которые быстренько доложат куда надо все, что ты сказала.
– Ну ладно. Мне не нравится эта женщина. Это, по крайней мере, позволительно сказать?
– Позволительно, но бесполезно. – Селдон невольно отвел взгляд. Обычно такие спокойные глаза Дорс просто-таки метали молнии. – Дорс, я хочу понять почему? Почему, за что ты так ненавидишь Манеллу? Она действительно спасла нам жизнь. Если бы не она, и Рейч, и я были бы мертвы.
Дорс немного смутилась:
– Да, Гэри. Это я знаю лучше, чем кто-либо другой. И если бы ее не было там, жизнь вам спасла бы я. Ты, наверное, думаешь, что я должна быть ей благодарна. Но только всякий раз, когда я вижу эту женщину, я вспоминаю о своем провале. Я знаю, это дурацкие чувства, неправильные, несправедливые – даже объяснить не могу… Но не требуй от меня любви к ней, Гэри. Я не могу. Не могу.
На следующий день на долю Дорс выпало новое испытание. Врач сказал ей, что Рейч хочет видеть Манеллу.
– Он не в состоянии принимать посетителей, – запротестовала Дорс.
– Совсем наоборот. Очень даже в состоянии. Он пошел на поправку. И потом, он так настаивает… Думаю, будет лучше уступить.
Манелла пришла, и Рейч приветствовал ее с таким восторгом, с такой бурной радостью, каких не проявлял за все пребывание в больнице.
А Дорс он одними глазами попросил удалиться. Она строптиво поджала губы, но из палаты вышла.
И вот настал день, когда Рейч сказал Дорс:
– Она выйдет за меня, ма.
– Вот уж удивил, – фыркнула Дорс. – Конечно выйдет! Куда ей еще деваться? Из службы безопасности ее вышвырнули, так, конечно…
– Ма, – сказал Рейч, – если ты хочешь меня потерять, то ты все для этого делаешь. Лучше не говори со мной так больше.
– Я всего лишь хочу, чтобы тебе было хорошо.
– О себе я сам позабочусь. Ма, подумай хорошенько, ну разве на мне верхом можно въехать в респектабельность? Ну посмотри на меня. Что я, красавец писаный? И ростом не вышел… Папа теперь уже не премьер-министр, да и выговор у меня – сама знаешь. Словом, гордиться-то особо нечем. Она могла бы сделать гораздо более выгодную партию, но она дала согласие выйти за меня. И раз уж на то пошло, я хочу на ней жениться.
– Но ты же знаешь, что она собой представляет!
– Конечно. Она представляет собой женщину, которая меня любит. Женщину, которую я люблю. Вот и все.
– Нет, но до того, как ты в нее влюбился, кем она была? Ты же знаешь, чем она занималась, выполняя задание в Сэтчеме? Ты, ты сам был одним из ее клиентов. И сколько у нее было таких клиентов? Сумеешь ты забыть о ее прошлом? Пусть она этим занималась, выполняя приказ, все равно. Это сейчас ты можешь себе позволить идеализм, а потом? Настанет день, и вы впервые поссоритесь, да пусть даже не впервые – во второй раз, в девятнадцатый… тебя прорвет, и ты выпалишь: «Ты – шлю…»
– Молчи! – свирепо рявкнул Рейч. – Если мы когда-нибудь поссоримся, я назову ее как угодно: дурочкой, глупышкой, вздорной теткой, балдой, да мало ли еще как. Она тоже может обозвать меня как угодно. Но любые слова забываются, когда помиришься.
– Это тебе так кажется. Погоди, еще попомнишь меня.
Рейч побледнел как полотно.
– Мама, – сказал он, – вы с отцом вместе уже почти двадцать лет. С отцом трудно спорить, но, бывало, вы ссорились и спорили. Я слышал своими ушами. Но разве хоть раз за эти двадцать лет он произнес то слово, из-за которого ты бы почувствовала, что ты – не человек? А я, если уж на то пошло? Я и сейчас этого сделать не могу, хотя я жутко зол. Жутко!
По лицу Дорс, на котором не так ярко, как на лицах Рейча и Селдона, отражались эмоции, трудно было догадаться, какая борьба происходит внутри ее, но она просто лишилась дара речи и ничего не ответила Рейчу.
– А на самом деле ты просто ревнуешь из-за того, что Манелла спасла отцу жизнь. А ты хочешь, чтобы это было доступно только тебе, тебе одной. Ну хорошо, у тебя это не вышло, так что же? Ты бы предпочла, чтобы Манелла не пристрелила Андорина и чтобы папа погиб? И я тоже?
Дорс, задыхаясь, проговорила:
– Он же… не пустил меня… пошел сам встречать… садовников.
– Манелла тут, извини, ни при чем.
– Так ты из-за этого хочешь жениться на ней? Тобой движет благодарность?
– Нет. Любовь.
Больше ни слова до самой свадьбы Дорс Рейчу не говорила, а Манелла после церемонии бракосочетания сказала мужу:
– Хотя твоя мама и явилась на церемонию, потому что ты ее упросил, вид ее был подобен одной из тех грозовых туч, что собираются в небе над куполом.
Рейч весело рассмеялся:
– Не дури, у нее не такое лицо, чтобы она могла быть похожей на грозовую тучу.
