– Медленно, – продолжал Эш. – Просто наклонитесь немного. Это не очень-то величественно, – его поразила мысль, что он говорит с членом королевской семьи, – но так надо. Постарайтесь оставаться спокойным, когда наклонитесь, все остальное предоставьте мне. Я собираюсь очень быстро поднять подол мантии вверх и закинуть его вам за голову, надеюсь таким образом поймать этих мелких гаденышей в ловушку.

Он намеренно употребил слово «мелких».

– Ну, готовы?

Тонкая фигура, которая казалась больше из-за свободной, объемной мантии, медленно наклонилась вперед.

– Прекрасно, достаточно, – сказал Эш, стараясь казаться уверенным и осторожно двигаясь вокруг Луи, чтобы не испугать пауков, которые, как он заметил, стали проявлять признаки беспокойства.

– Я сосчитаю до трех, Луи, и сдерну с вас мантию. С теми, что останутся, мы легко разделаемся.

Установив «Мэглайт» на максимально концентрированный луч, такой яркий, что было трудно смотреть на него прямо, он протянул руку и отдал фонарь Дельфине.

– Держи его так, чтобы он светил в пол, затем, когда я скажу «два», направь его прямо на мантию – подержи секунду-другую, надеюсь, он ослепит этих чертовых тварей. Помни, они привыкли жить в темноте.

Она взяла фонарь и кивнула. Ее била крупная дрожь.

– Опусти его! – прошипел он и указал на грубое дно туннеля, потому что она нервничала и забыла о том, что он ей сказал. – Готова? Счет «два» для тебя, «три» для меня.

Эш вытер потные ладони о брюки.

– Ну, начали. Раз-два-три!

С широко расставленными руками он присел на корточки, чтобы захватить подол мантии, одним быстрым движением поднял легкую ткань и встал, протянув одежду поверх головы Луи, сняв ее полностью, вместе с капюшоном. Оставив накидку вывернутой наизнанку, он изо всех сил бросил ее обратно в огромную паутину. Пауков, выпавших от резкого сотрясения, Эш раздавил.

Темный сверток повис криво, но крепко застрял в паутине.

Дельфина бросилась вперед, чтобы обнять Луи – теперь почти обнаженного, если не считать белых шорт и мягких спортивных туфель.

– Мы не закончили. – Он кивком указал ей на Луи, на прозрачной коже которого еще оставалось несколько черных существ. Дельфина резко вздохнула, прижав руку к губам. Эш схватил у нее фонарь и руками снял ослепленных пауков с тела молодого принца так аккуратно, как только мог. Это не заняло много времени, и исследователь был очень рад, когда все закончилось.

Правда, не совсем.

Эш посмотрел вниз на белые боксерские шорты Луи и нахмурился.

– Мне жаль, но это тоже надо снять, Луи.

– Но…

Он остановил Дельфину взглядом.

– Вы можете обвязать бедра моим шарфом, – сказала она, сочувствуя стеснительности и ранимости своего пациента и друга.

Эш снял свою полевую куртку с длинными полами и помог Луи надеть ее. Тот с улыбкой поблагодарил исследователя, хотя материал, должно быть, был для него слишком грубым. Между тем Дельфина сделала что-то хитрое со своим шарфом, превратив его в саронг, который прикрыл голые ноги Луи. Эш осветил лучом «Мэглайта» спускающийся вниз туннель.

Он попытался вспомнить, сколько еще им надо пройти, но все было как в тумане. Выход не может быть слишком далеко, верно? Вряд ли он забрался далеко от входа в пещеру, когда был здесь раньше.

Дельфина обняла Луи, поддерживая его. Принц был совершенно обессилен и дрожал – на этой стороне паутины царил почти штормовой ветер, направляющийся вверх по туннелю от большой нижней пещеры. По крайней мере, воздух с запахом моря был освежающим.

– Мы будем держать Луи между нами, – сказал он Дельфине. – Возьми его под левую руку, а я возьму под правую, чтобы освещать путь широким лучом фонаря. Дельфина, а ты можешь взять маленький фонарь и светить нам под ноги, чтобы мы видели, куда наступаем.

Холод заставил его содрогнуться. Луи, должно быть, по-настоящему мерзнет в одной моей потертой куртке, от холода в ней не укрыться, подумал он.

– Нам еще далеко, Дэвид? – спросила Дельфина, больше беспокоясь о Луи, хотя промозглый холод и ее пробирал до костей.

– Я – хм… Не думаю. Не могу вспомнить.

– А такие страшные сюрпризы еще будут?

Он покачал головой и сделал паузу. Быть может, подумал он.

– Пошли, – сказал он вслух, – пора наконец выбираться отсюда.

Как и все остальные гости Комрека, Петра и Питер в тот день сидели у себя в апартаментах. Он прокрался к ней в комнату, принеся с собой очередную порцию наркотиков, полученных от подкупленного охранника, который регулярно снабжал его «дурью». Охранник нервничал, потому что знал: если его поймают на этом деле, он будет казнен, а его тело бросят в печи замка, по этому поводу у бывшего военного не было никаких иллюзий, так что Питер был вынужден платить очень дорого, чтобы заинтересовать его.

В люксе у сестры они провели остаток дня, намереваясь остаться там и на всю ночь, лежа голыми в кровати с балдахином и разжигая наркотиками любовную страсть, сильную, как никогда прежде, после длительного вынужденного воздержания. К вечеру они были в приятной дымке, в которой болтали, снова исследовали тела друг друга, пребывая в глубоком наркотическом угаре, и прикончили последнюю дозу кокаина, которую Петра привезла с собой в Комрек в модифицированном ингаляторе для астматиков. За это время они увлажнили пересохшие глотки тремя бутылками «Шабли», которые Петра выкрала в баре одной из пустых гостиных.

В какой-то миг им показалось, что они слышат отдаленный топот и что кто-то стучит в дверь спальни и кричит какие-то непонятные слова. Во всяком случае, это их рассмешило. Вместе, в объятиях друг друга, они мирно задремали, а затем попали в восхитительные места, где сны были реальностью, а все остальное было фантастикой. В таком бессмысленном, сомлевшем состоянии они пребывали до самой ночи, и приглушенные взрывы мало что для них значили. Даже сильнейший взрыв, сотрясший спальню, не произвел никакого эффекта, лишь слегка нарушил их глубокий сон, заставив Питера перевернуться в кровати и закрыть уши подушкой.

Петру разбудил дым, просочившийся под дверь. В ее сюрреалистическом сне наяву черный дым стал демонами с огромными черными, раскосыми глазами, волосатыми хоботами вместо носов и острыми когтями вместо рук. Окружив кровать, они смотрели на нее и на ее спящего любовника. Они лукаво улыбались, с толстых губ капала слюна, взгляды у них становились все похотливее, скрюченные когти тянулись к ее обнаженной груди, словно хотели к ней прикоснуться. Однако эти монстры были сотканы из дыма и не могли реально соприкоснуться с ее голой плотью.

Остатки соображения, которыми она еще располагала, подсказали ей, что, хотя демоны были мнимыми, дым был достаточно реален. Ибо от него першило в горле и резало глаза.