Январь 7

Январь 9

Январь, около 13-го

Январь 14

ЭБ "Научное наследие России"

А когда женщина догадыпается, то она говорит: «Я знала, я знала».

Чебутыкин поет только слова: «Не угод­но ль этот финик вам принять...» Это слова из опе­ретки, которая давалась когда-то в Эрмитаже. Названия пе помню, справиться, если угодно, можете у архитектора Шехтеля... Другого ничего Чебутыкин неть не должен, иначе уход его затя­нется.

Действительно, Соленый думает, что он похож на Лермонтова; но он, конечно, не похож— смешно даже думать об этом... Гримироваться он должен Лермонтовым. Сходство с Лермонтовым громадное, но по мнению одного лишь Соленого» (Собр. соч., т. 19, п. 3036).

Январь 14 В письме к М. П. Чеховой:

«Здесь очень хорошо, по становится скучио, так как работается очень вяло; да и нездоровится. Теперь я чувствую себя недурно, но неделю назад было не ахти» (Собр. соч., т. 19, п. 3038).

Январь 15 В нисьме К. С. Станиславскому но поводу

последних сцен пьесы «Три сестры»: «...Вы тысячу раз правы, тело Тузенбаха не следует показывать вовсе; я это сам чувствовал, когда писал, и говорил Вам об этом, если Вы иомннте. Что конец напомнит «Дядю Ваню» — это беда небольшая. Ведь «Дядя Ваня» моя пьеса, а не чужая, а когда напоминаешь в произведении самого себя, то, говорят, что это так и нужно. Фразу «не угодно ль финик этот вам принять» Чебутыкин не говорит, а поет» (Собр. соч., т. 19, п. 3039).

Январь 17 В письме к О. Л. Книппер:

«Да, народу у меня бывает достаточно, доста­точно мешают мне и раздражают; и сегодня сидели у меня с 5 часов вечера до 11 Работать не могу, и больше от злости» (Собр. соч., т. 19, п. 3041).

Январь 19 Пишет М. А. Членову: «Мне кажется, что

нужно устроить лечебницу только для накожных болезней, только с научной целью; для сифилити­ков же рано или поздно устроит сам город, или можно будет сыскать другого жертвователя» (Собр. соч., т. 19, п. 3045).

Январь 20 Пишет О. Л-не Книппер: «Ну как «Три сестры»?

Судя по письмам, все вы несете чепуху несосвети-

ЭБ "Научное наследие России"

мую. В III акте шум... Почему шум? Шум только сдали, за сценой, глухой шум, смутный, а здесь на сцене псе утомлены, почти спят... Если испор­тите III акт, то пьеса пропала, и меня на старости лет ошикают. Тебя Ллексееп п своих письмах очень хпалит и Вишненский тоже. Я хотя и не вижу, но тоже хвалю. Вершинин произносит «трам-трам-трам» — в виде вопроса, а ты — в виде ответа, и тебе это представляется такой ориги­нальной штукой, что ты произносишь это «трам- трам» с усмешкой... Проговорила «трам-трам» — и засмеялась, по не громко, а так, чуть-чуть. Такого лица, как в «Дяде Ване», при этом не надо делать, а моложе и живей. Помни, что ты смешливая, сердитая...

Я же говорил тогда, что труп Тузенбаха про­носить неудобно по Вашей сцене, а Алексеев стоял на том, что без трупа никак нельзя. Я писал ему, чтобы труп не проносили...

Если пьеса провалится, то поеду в Монте- Карло и проиграюсь там до положения риз» (Собр. соч., т. 19, п. 3048).

Январь 21 В письме к О. JI. Книппер об исполнении

роли Маши в пьесе «Три сестры»: «...покаяние Маши в III акте вовсе не есть покаяние, а только откровенный разговор. Веди нервно, но пе отча­янно, не кричи, улыбайся хотя изредка и так, главным образом, веди, чтобы чувствовалось утом­ление ночи. И чтобы чувствовалось, что ты умнее своих сестер, считаешь себя умнее, по крайней мере.

...Я пишу, конечно, но без всякой охоты. Меня, кажется, утомили «Три сестры», или попросту надоело писать, устарел. Не знаю. Мне бы не пи­сать лет пять, лет пять путешествовать, а потом вер­нуться бы и засесть» (Собр. соч., т. 19, п. 3050).

Январь 22 Вл. И. Немирович-Данченко подробно пишет

Чехову о работе труппы над пьесой «Три сестры».

В телеграмме просит разрешения сделать ку­пюры в монологах сестер в четвертом акте (« Еже­годник Моск. Худож. театра» 1944, т. 1).

Январь 24 Пишет О. Л-не Книппер: «Получил от тебя

известие, что в III акте вы ведете Ирину под руки... Зачем это? Разве это в твоем настроении? Ты не должна покидать дивана. И разве Ирина сама не дойдет? Что за новости?» (Собр. соч., т. 19, п. 3053).

ЭБ "Научное наследие России"

В письме A. JI. Вишнепскому — о его роли Кулыгина в пьесе «Три сестры»: «...перед фразой: «Главное во всякой жизни — это ее форма» — прибавьте слова: «Паш директор говорит» (Собр• соч., т. 19, п. 3055).

Уехал в Италию с М. М. Ковалевским и проф. Коротневым. (Поездка в Алжир не состоялась из-за начавшихся бурь на море.) (Собр. соч., т. 19, письма 3057, 3059; Воспоминания М. М. Ковалев­ского, гл. VI—Архив Академии наук СССР).

Приехал в Пизу (Собр. соч., т. 19, п. 3061).

Приехал из Пизы во Флоренцию.

Вечером был в театре.

«Вчера был в театре на новой пьесе, очень и очень скучной. Участвовала г-жа Орлова, русская нигилистка, в которую влюбился молодой человек, но я не дождался ее выхода, ушел из театра» (Собр. соч., т. 19, письма 3064, 3065 — О. J1. Книппер).

М. П. Чехова сообщает Чехову о первой гене­ральной репетиции «Трех сестер» в Художествен­ном театре: «Вчера была первая генеральная репе­тиция «Трех сестер». Я сидела в театре и плакала, особенно в третьем действии. Поставили твою пьесу и играют ее превосходно. Три сестры играют очень хорошо, нельзя ни к чему положительно придраться. Сцены между ними бывают удиви­тельно трогательны» (М. П. Чехова, Письма к брату А. П. Чехову, М. 1954).

Чехов в театре на «Докторе Штокмане» (Собр. соч., т. 19, п. 3065).

Уезжает в Рим с Ковалевским и Коротневым. Ночью в поезде Чехов говорил Ковалевскому, что он не может задаться мыслью о какой-нибудь продолжительной работе, потому что, как врач, понимает, что его жнзнь будет коротка (Максим Ковалевский, Об А. П. Чехове — «Биржевые ведо­мости» 1915, М 15185).

Первый спектакль «Трех сестер» в Московском Художественном театре.

Январь 25

Январь 26

Январь 27 Январь 28

Январь 29

Январь 30—31

Январь 31

О. JI. Книппер телеграфирует Чехову о боль­шом успехе спектакля[26] («.Переписка А. Г1. Че­хова и О. Л. Книппер», т. 1, п. 161).

Январь 31 Чехов выслал в Таганрог для музея коллек­цию морских животных в спирту из местной зооло­гической станции в