Они её совсем не пугали. На плече, возможно, останется шрам, но, по крайней мере, он будет напоминать о том, что Стелла сражалась не просто так, а ради того, чтобы защитить Гилберта. Поэтому она и отказалась уходить — Стелла сражалась до самого конца и продолжила бы, если бы ей только позволили.

— Идём, Стелла, — настойчиво произнёс Фортинбрас, когда они с Николасом поравнялись с остальными. — Нам пора.

«Я знаю», — хотела ответить Стелла, но не смогла. Слёзы вновь полились по щекам, и слова застряли в горле.

Она не хотела уходить, потому что это был её дом. Может, раньше, до Вторжения, она жила намного лучше. Может, здесь, в Диких Землях, над ней годами издевался Катон, но этот мир стал её домом, Омага — особенно. Стелла не хотела уходить, зная, что демоны уничтожат всё, что они построили за долгие двести лет.

Но она всё же повернулась лицом к Переходу как раз в тот момент, когда Клаудия первой шагнула в черноту. Следом за ней — Киллиан, который последний раз оглядел тронный зал и, не говоря ни слова, едва заметно кивнул Фортинбрасу. Николас, отцепившись от него, проковылял к Пайпер, которая помогла ему.

Теперь в Диких Землях осталось лишь трое.

Стелла почувствовала прикосновение к своей руке и удивлённо посмотрела на Гилберта, который медленно переплёл с ней пальцы.

— Всё будет хорошо, — тихо, но уверенно произнёс он, крепко сжав её руку.

Стелла шмыгнула носом и закивала, запретив себе оборачиваться. Ещё оставался шанс что демоны не разрушат этот мир, но Стелла слабо в это верила. Вместе с Фортинбрасом, который закроет Переход, уйдёт и магия, и в Диких Землях останется только хаос.

Может, эта вечная судьба сигридцев — бежать из мира в мир, не находя возможности для победы.

Стелла понятия не имела.

Сжав руку Гилберта в ответ, она первой шагнула вперёд, потянув великана за собой, зная, что Фортинбрас идёт прямо за ними.

Эпилог. Всё меняется

Впервые оказавшись во Втором мире, Гилберт был напуган. Он не знал, какие здесь царят законы, какие люди живут, даже не предполагал, что большинство землян и не догадывались о существовании демонов. Тогда ему помогли сигридцы, давно оставившие Первый мир, и Шерая, которая быстро сориентировалась в незнакомом мире.

Теперь же, сбежав от Вторжения во Второй раз, Гилберт помогал сигридцам из Диких Земель.

Меньше, чем за четыре часа он обустроил практически всех спасшихся: кого-то поселил в своём особняке, фей и эльфов отправил к их правителям, другим нашёл места в Зале Истины и среди землян, которые, прошедшие эриам, годами помогали сигридцам. Саул Бергенсен и Август Гривелли приказали всему Ордену срочно искать крышу над головой для остальных сигридцев, а все маги и целители собрались в Зале Истины, чтобы помочь раненым.

Королева фей, как сказала Шерая рвала и метала поначалу, но затихла и будто бы впала в транс, когда последней из Перехода, который был открыт в Тоноаке, едва не выползла Эйлау, на котором не осталось живого места. Марселин, первая перешедшая во Второй мир, спасала её несколько часов, о чём Гилберт узнал как раз перед тем, как целительница решила вернуться в особняк.

Сам Гилберт вместе с сальваторами выступил перед лидерами коалиции, созванными на срочное собрание, и рассказал так много, как мог, несколько раз подчеркнув, что сейчас главное разместить людей и позаботиться о раненых. Королева Ариадна была слишком шокирована происходящим, из-за чего ни разу за всё собрание не сказала ни слова, а король Джулиан — зол настолько, что едва не орал во всё горло. В собрании также участвовали правители из Диких Земель, и если бы не Фортинбрас, они бы все перегрызли друг другу глотки.

Гилберт искренне поражался тому, как Фортинбрас, быстро угадывая чьё-либо настроение, находит нужные слова. Как он был настойчив с лордом Эшем и леди Арраной, как покорен с королём Джулианом и решителен — с Данталионом. Ещё недавно они все были готовы обвинить его во все смертных грехах, а сегодня — слушали, запоминали каждое произнесённое им слово, даже позволяли использовать Время, чтобы увидеть то, что видел сальватор.

Всё это было так сумбурно и дико, что начало казаться нормальным. Так же, как и двести лет назад, сигридцы бежали от демонов, а люди Второго мира их приняли. Но если раньше Гилберт чувствовал себя мальчишкой, который мог вот-вот умереть от страха и боли, сейчас он не позволял себе даже на мгновение опустить взгляд. Он пообещал правителям Диких Земель, что об их людях позаботятся, и был намерен сдержать слово. К тому же, его собственный народ, который воспринимал его лишь как принца, смотрел на него. Многих великанов удалось разместить в особняке, по воле Гилберта и с помощью пространственной магии создавшего ещё больше места, но некоторые были вынуждены ютиться в Зале Истины. После собрания Гилберт пообещал им, что искатели найдут для них место, выслушал едва не каждого, параллельно успевая отдавать распоряжения членам коалиции, которые обращались к нему с вопросами и просьбами о помощи.

Впервые за долгое время Гилберт почувствовал себя настоящим королём, но это чувство было омрачено кровью сигридцев, которым не удалось спастись, и тяжёлыми взглядами тех, кто всё же попал во Второй мир.

Гилберт старался не показывать усталости, страха и боли, но не сдержался, когда после собрания, когда было решено отложить обсуждение до следующего утра и сосредоточиться на помощи спасённым, когда члены коалиции, наконец, оставили его в покое, он крепко обнял Шераю. Она помогала ему всё это время, не задавая лишних вопросов, не позволяя отвлекаться, но теперь, стоя в коридоре, где никого, кроме них и Фортинбраса не было, обнимала его в ответ.

— Безумие какое-то, — дрогнувшим голосом пробормотала Шерая, прижавшись щекой к макушке Гилберта. — Как это возможно?..

Краем глаза Гилберт заметил, как Фортинбрас приготовился ответить, но в последний момент будто одумался и уставился в другой конец коридора — туда, где минутой назад в портале скрылись Пайпер и Николас. На собрании они почти не говорили, лишь подтверждали слова Фортинбраса. Но если Николас молчал из-за усталости,