Американская разведка (со ссылкой на чешские источники) сообщала о разногласиях в советском руководстве относительно Чехословакии. Брежнев вынужден давить на Дубчека, так как его (Брежнева) авторитет серьезно пострадал: ведь именно Брежнев «поставил» Дубчека у руля, а последний фактически ведет антисоветскую политику. На этом фоне чехословацкий кризис могут использовать противники Брежнева в советском руководстве, в том числе Косыгин.

В целом американцы совершенно верно полагали, что Дубчек лишь выигрывает время, формально соглашаясь с Брежневым и обещая, что КПЧ сохранит в стране социализм. На самом деле на предстоящем съезде компартии в сентябре 1968 года реформистские взгляды получат статус официальной программы КПЧ, и «Советы» поймут, что их ввели в заблуждение. ЦРУ также считало, что Дубчек не имеет собственных определенных взглядов и находится под влиянием Черника и Млынаржа, которые и станут играть определяющую роль после съезда. ЦРУ приходило к выводу: «Таким образом, есть большая вероятность того, что отношения между Прагой и Москвой снова станут очень напряженными. Советские лидеры, по крайней мере, большинство из них, желают избежать резкой и дорогостоящей военной акции. Однако если контроль Дубчеком ситуации в стране окажется под угрозой коллапса или если чешская политика станет, с точки зрения Москвы, „контрреволюционной“, то Советы могут снова использовать свои войска для угрозы чешским границам»[684].

Но в целом ЦРУ в середине июня 1968 года считало, что Москва и Прага находятся в состоянии «определенного перемирия».

Однако 27 июня обстановка опять обострилась, причем по вине реформаторов. Кригель, Цисарж и творческие союзы были явно обеспокоены некой усталостью населения от политической пропаганды «либералов». Москва вела себя нормально и поводов для критики не давала. На заводах, в армии и МВД все активнее раздавались голоса против безбрежной свободы, вырождавшейся в анархию, и в поддержку социалистических завоеваний. В этих условиях существовала большая вероятность, что на чрезвычайный съезд КПЧ изберут не «реформаторов», а «центристов».

Требовалось опять повысить градус политического накала и спровоцировать Москву и ее союзников по ОВД на новую критику Чехословакии, на которую можно было бы тогда и ответить.

Крайне необходимо было также оказать давление на делегатов районных и областных партконференций, которые как раз готовились выбирать делегатов чрезвычайного съезда.

27 июня 1968 года на свет появился манифест «2000 слов», автором которого считали писателя Вацулика (полное название: «Две тысячи слов, обращенных к рабочим, крестьянам, служащим, ученым, работникам искусства и всем прочим»). Среди подписантов были поэт Ярослав Зейферт, олимпийский чемпион Эмиль Затопек и многие другие «знаменитости», в том числе и члены ЦК КПЧ. Подписал манифест и упоминавшийся выше писатель Ян Прохазка.

В манифесте впервые подверглись критике все коммунисты, а не только «консерваторы».

«Коммунистическая партия, которая после войны завоевала у народа большое доверие, постепенно начала разменивать его на должности, пока не получила их все, и тогда у нее ничего не осталось. Мы должны прямо это сказать; это сознают и те из коммунистов среди нас, чье разочарование результатами так же велико, как и у остальных. Ошибочная линия руководства превратила партию из политической партии идейного союза в орган власти, которая стала притягательной силой для властолюбивых эгоистов, для трусов и людей с грязной совестью»[685].

«Порядки коммунистической партии явились причиной и моделью таких же порядков в государстве… Личная и коллективная честь исчезли. Честностью добиться чего-либо было не возможно, а о вознаграждении по способностям нечего говорить. Поэтому большинство потеряло интерес к общественным вопросам и заботилось только о себе да о деньгах, причем даже на деньги нельзя было полагаться. Испортились отношения между людьми, исчезла радость труда, короче, пришли времена, которые грозили духовному здоровью и характеру народа».

«За наше нынешнее состояние ответственны мы все, а особенно коммунисты среди нас, главная, однако, ответственность лежит на тех, кто были соучастниками или орудием неконтролируемой власти. Это была власть жестокой группы, распространяемая с помощью особого аппарата от Праги в каждый район и каждое село. Этот аппарат решал, кто что может или не может делать, он управлял кооперативами вместо крестьян, фабриками – вместо рабочих и народными комитетами – вместо граждан. Ни одна организация не принадлежала на самом деле ее членам, даже коммунистическая. Главной виной и наибольшим обманом этих правителей является то, что свой произвол выдавали за волю рабочих. Если бы мы захотели поверить этой лжи, мы сейчас должны были бы счесть виной рабочих упадок нашего хозяйства, преступления, совершенные над невинными людьми, введение цензуры, которая не давала писать обо всем этом, рабочие были бы виноваты в неразумных капиталовложениях, убытках торговли, нехватке жилплощади».

«С начала нынешнего года мы находимся в возродительном процессе демократизации. Этот процесс начался в коммунистической партии. Мы должны об этом прямо сказать, и об этом знают даже те беспартийные среди нас, которые от партии уже ничего хорошего не ждали…

Мы обращаемся к вам в этот миг надежды, которая, однако, пока еще в опасности. Потребовалось несколько месяцев, чтобы многие из нас поверили, что могут высказаться, а многие не верят до сих пор. Но мы уже столько сказали и столько открыли, что ничего не остается, как довести до конца наше намерение очеловечить этот режим. Иначе реванш старых сил был бы слишком жестоким. Мы обращаемся, прежде всего, к тем, кто до сих пор только выжидал. Время, которое наступает, решает нашу судьбу на многие годы.

Наступает лето с каникулами и отпусками, когда мы по старой привычке захотим все бросить. Но, право же, наши уважаемые противники не позволят себе отдыха, они начнут мобилизовать своих людей, тех, которые обязаны им, с тем, чтобы уже сейчас обеспечить себе спокойное Рождество. Постараемся внимательно следить за происходящим, стараться уразуметь и ответить на это. Откажемся от неисполненной надежды на то, что кто-то более высокопоставленный даст нам единственно правильное толкование происходящего и единственное решение. Пусть каждый делает свои собственные выводы, на свою ответственность».

Ключевым тезисом манифеста, его квинтэссенцией был следующий:

«Компартия готовится к съезду, который должен избрать новый ЦК. Потребуем, чтобы он был лучше старого. Если компартия сегодня говорит, что свою руководящую роль в будущем она намеревается опирать на доверие граждан, а не на насилие, мы должны этому верить в той мере, в какой мы можем верить тем людям, которых уже сейчас она направляет в качестве делегатов на районные и областные конференции».

«В последнее время люди обеспокоены тем, что темп демократизации замер. Это впечатление является отчасти проявлением усталости от волнующих событий, отчасти соответствует фактам: пришел сезон неожиданных разоблачений, отставок с высоких постов и опьяняющих выступлений необыкновенной словесной смелости. Борьба сил, однако, лишь стала менее видимой, но она идет – борьба за содержание и текст законов, за диапазон практических мероприятий».