Самолетом — транспортным самолетом ВВС США — с аэродрома Каир — Запад их перебросили на базу в Рамштайне, Западная Германия, один из основных форпостов свободного мира на пути коммунистической агрессии. Оттуда — они вылетели в штаты уже рейсовым ДС-10, зафрахтованным ВВС для трансатлантических перевозок. Из Египта — вместе с ними в Рамштайн летели ребята из десятой группы спецназа, видимо, проводили совместные учения с египетскими коллегами. Сначала — они поглядывали на тюленей ехидно-презрительно, потом командир цыкнул на них — и они переключились на свои проблемы…

В Вашингтоне — сейчас было самое благословенное время года: невыносимая летняя жара убралась, а вместе с ней — убрались и орды политиканов, делающие этот город намного хуже, чем он есть на самом деле. Шла ожесточенная предвыборная кампания, Джордж Буш уже появился в США, представив все это, как будто раненый, но не сдавшийся герой возвращается из вражеского плена, от коммунистов. Ему удалось на этом обогнать его демократического конкурента, Майкла Дукакиса — но это было связано не с силой Буша, а со слабостью Дукакиса, черствого и абсолютно нехаризматичного политика. К тому же со скверной пиар — командой.

На базу ВВС Эндрюс ЦРУ прислало машину. Тот самый Понтиак, который он обычно брал в гараже — он сам называл его «большая черная птица». Было смешно… одно воспоминание у него было связано с машинами этой марки. Его вербовали не куда-нибудь, а в IBM, большой синий Тома Уотсона[178] после университета. Вербовщик обратил внимание на старую машину. Сказал, что в IBM неофициальным стандартом является Понтиак. Когда он думал — к нему пришел вербовщик ЦРУ и спросил, нравятся ли ему игры в темных переулках, и не хочет ли он послужить Родине. Он согласился — и теперь тоже катался на Понтиаке, только черном.

Смех и грех…

У машины стоял старина Ал. Парень из рейнджеров, его сильно потрепало во Вьетнаме. Разведывательная группа Калифорния, второй позиционный район, им надо было определить местонахождение штаба усиленного вьетконговского полка и навести на него «больших уродов» — Б52, обрушивающих бомбы с заоблачных высот на грешную землю. Какой-то урод в штабе ВВС неправильно прочитал координаты — и случайной бомбой едва не накрыло самих американцев. Ал был признан негодным к воинской службе — и ЦРУ взяло его себе.

— Как оно, сэр? — поприветствовал он Авратакиса, сходящего с трапа.

— Все то же дерьмо — ответил Авратакис — в Лэнгли боятся, что я сбегу.

— Возможно, сэр. Наверху сегодня жарко, собрались большие люди и требуют вас. Как можно быстрее, сэр.

— Окей, поехали…

Спину жгли злые взгляды бойцов Шестой команды ВМФ, которые тоже сходили с самолета. Понятное дело — он то хотя бы знает ставки в игре. А они — просто получают приказы, которые, как оказывается не стоят и плевка.

— Сэр?

— Поехали, поехали…

Сзади — стекла на Понтиаке были затонированы до такой степени, что он очень был похож на катафалк.

Авратакис сел в машину.

— Привет, Гас… — сказал ему сидевший на соседнем сидении Дьюи Кларидж, — Удивлен?

Авратакис и в самом деле был удивлен. Дьюи Кларидж — один из крутых сукиных сынов с самого — самого верха, по рангу как минимум равный ему. Работал на московской станции — почти обязательная ступень в карьере для людей с самого верха. Затем продвигался по скользкой и обрывистой карьерной лестнице в самом Лэнгли. Умудрился не запачкаться в афганском деле — хотя это удалось очень немногим, учитывая то, на какие ставки шла игра еще два года назад, на высшие ставки за всю историю ЦРУ. Сейчас — по данным Авратакиса он занимался чем-то, связанным с Ливией и странами Магриба.

— Нет.

— И хорошо.

Машина на большой скорости приближалась к КП, катя по ровному бетону летного поля.

— В Управлении хотят твоей крови…

— Пусть подавятся…

— Я не про это…

Кларидж нажал на кнопку — и стекло, отделяющее водительское место медленно поползло вверх…

— Я про то, что ты сделал в Ливане. Эффектно, признаюсь, очень эффектно.

— Я еще не писал рапорт — а ты уже знаешь, о чем идет речь?

— Да брось. Мир переменился. Там обосрались — а здесь воняет…

Значит, либо де Маранш, либо израильтяне. Вот ублюдок…

— Чего тебе надо, Дьюи?

— Всего лишь спасти твою задницу от инквизиции.

— Ой ли?

Кларидж поднял руки, затем сделал знак.

— Мир. Помнишь еще?

— Мир — автоматически повторил Авраткакис — мы слишком старые и слишком скверные, чтобы верить этому. Давай, выкладывай, что там у тебя на уме.

— Ты знаешь о том, что я возглавляю отдел по борьбе с терроризмом?

— Догадываюсь.

В ЦРУ это было абсолютно нормально — можно было десять лет сидеть с человеком за соседними столами и не знать, чем он занимается.

— Так вот, есть решение. Пока оно еще витает в воздухе, но скоро будет претворено в жизнь. Ты знаешь, что такое Альфа?

— Что-то слышал. Спецподразделение восемьдесят второй воздушно-десантной[179]?

— Нет, русская группа Альфа. Официально — создано в целях борьбы с терроризмом. Хатауэй в свое время столкнулся с ними[180]…

— Вот именно. Когда русским в Афганистане не понравился диктатор — свергала его как раз Альфа. Ее следы — обнаружены и в Никарагуа, и на Кубе, и наверное еще где-то, где мы не знаем. Мы считаем, что именно Альфа — провела операцию по освобождению советских военнопленных в Пакистане[181]. Группа, занимающаяся антитерроризмом на бумаге — но на самом деле занимается она совсем другим. Представляешь, как удобно.

— Еще бы… — сказал Авратакис, думая о своем, о наболевшем.