Сначала тот не совсем осознал увиденное. Толпа односельчан, около трех дюжин, окружила сгоревший остов фургона торговца, ночь отступила от нескольких пылающих факелов. Лицом к собравшимся и спиной к гостинице стояла Морейн, с нарочитой небрежностью опираясь на жезл. Впереди толпы Ранд разглядел троих: Хари Коплина, его братца Дарла и Били Конгара. Там же находился Кенн Буйе, который, по всей видимости, чувствовал себя не в своей тарелке. Ранд был потрясен, увидев, как Хари размахивает кулаком перед Морейн.

— Убирайся из Эмондова Луга! — кричал женщине угрюмолицый фермер.

Несколько голосов в толпе поддержали его, но не очень решительно, и вперед никто не полез. Очевидно, в толпе, чувствуя локоть другого, они готовы были выступить против Айз Седай, но выделяться из толпы никто не спешил. Никому не хотелось встать напротив Айз Седай, у которой есть все основания обижаться на них.

— Это ты привела чудовищ! — орал Дарл. Он взмахнул факелом над головой, и раздались нестройные выкрики «Ты привела их!» и «Это твоя вина!», среди которых выделялся голос кузена Дарла — Били.

Хари ткнул локтем Кенна Буйе, и старый кровельщик поджал губы и бросил на него косой взгляд.

— Эти твари... эти троллоки не появлялись, пока не пришли вы, — едва слышно промямлил Кенн. С мрачным видом он покрутил головой из стороны в сторону, как бы желая оказаться где-нибудь в другом месте и выискивая подходящую дорогу. — Вы — Айз Седай. Нам в Двуречье никто из вас и вам подобных даром не нужен! От Айз Седай одни беды, они их на хвосте приносят. Если вы останетесь, их будет еще больше.

Речь его у собравшихся селян отклика не нашла, и Хари выглядел разочарованным и сердито хмурил брови. Вдруг он выхватил у Дарла факел и вытянул его в сторону Морейн.

— Убирайся! — заорал он. — Или мы тебя сожжем!

Повисла гробовая тишина, люди испуганно попятились. Народ Двуречья, если на него нападали, мог дать сдачи, но насилие вовсе не было в обычае, и угрожать людям было для двуреченцев чуждо, если не считать случайного размахивания кулаками. Кенн Буйе, Били Конгар и Коплины остались впереди односельчан одни. К тому же у Били был такой вид, будто он готов дать деру.

Хари, почувствовав отсутствие поддержки, беспокойно вздрогнул, но быстро оправился.

— Убирайся! — выкрикнул он снова, ему вторил Дарл и едва слышно Били.

Хари свирепо обернулся к остальным. Большинство отводили глаза в сторону.

Неожиданно из теней выступили Бран ал'Вир и Харал Лухан и остановились в стороне от Айз Седай и от толпы. В руке мэр небрежно держал большой деревянный молоток, которым обычно вбивал краны в бочки.

— Тут кто-то предлагает спалить мою гостиницу? — вкрадчиво осведомился мастер ал'Вир.

Оба, Коплина сделали шаг назад, а Кенн Буйе бочком отошел от них. Били Конгар юркнул в толпу.

— Нет, — быстро сказал Дарл. — Мы этого никогда не говорили, Бран... э-э-э, мэр.

Бран кивнул.

— Тогда я, верно, слышал, как ты грозишь постояльцам моей гостиницы?

— Она — Айз Седай! — гневно начал Хари, но слова застряли у него в горле, когда шевельнулся Харал Лухан.

Кузнец просто потянулся, вытянув над головой руки, сжав огромные кулачищи до хруста в суставах, но Хари смотрел на него так, словно один из этих кулаков сунули ему под нос. Харал сложил руки на могучей груди.

— Прошу прощения, Хари. Я не хотел тебя перебивать. Что ты говоришь?

Однако Хари, похоже, вообще утратил всякое желание говорить, он ссутулился, опустил плечи, словно пытаясь сжаться и исчезнуть с глаз долой.

— Удивляюсь я вам, люди! — гневно выпалил Бран. — Пайт ал'Каар, минувшей ночью у твоего парнишки была сломана нога, но сегодня я видел, как он ходил, — это ведь ее заслуга, разве нет? Эвард Кэндвин, ты валялся на брюхе с разрубленной спиной, словно выпотрошенная рыба, пока она не возложила на тебя руки. А теперь все выглядит так, будто поранили тебя месяц назад, и я не ошибусь, утверждая, что от твоей раны останется только шрам. А ты, Кенн, — кровельщик попытался скрыться в толпе, но остановился, неловко ежась под пристальным взглядом Брана, — я был бы потрясен, встретив тут кого-то из Совета Деревни, Кенн, а уж тебя... Твоя рука до сих пор безвольно болталась бы сбоку, вся в ожогах и ушибах, не будь здесь ее. Если у тебя нет благодарности, то и стыда нет, так?

Кенн приподнял было правую руку, потом сердито отвел от нее взгляд.

— Не стану отрицать того, что она сделала, — заворчал он пристыженно. — Она помогла мне и другим, — продолжал Кенн заискивающим тоном, — но она же Айз Седай, Бран. Если эти троллоки пришли не из-за нее, то почему они вообще пришли? Мы, в Двуречье, не хотим иметь ничего общего с Айз Седай. Пусть она вместе со своими неприятностями держится от нас подальше.

Несколько человек, предусмотрительно из глубины толпы, выкрикнули: «Не надо нам Айз Седай с их неприятностями!», «Прогнать ее!», «Прочь, выгнать ее!», «Чего они пришли, если не из-за нее?»

Лицо Брана стало наливаться гневом, но он не успел сказать и слова, Морейн неожиданно подняла вверх свой резной жезл и завертела его двумя руками над головой. Толпа охнула, вслед за ней и Ранд, когда из кончиков крутящегося жезла ударило шипящее белое пламя — словно огненные наконечники копья. Даже Бран и Харал чуть подались назад. Морейн резким движением выбросила руки перед собой, держа посох параллельно земле, но бледные огни по-прежнему пульсировали, пылая ярче факелов. Народ шарахнулся в стороны, заслоняя руками глаза, которым стало больно от яркого блеска.

— К чему пришла кровь Аэмона? — Голос Айз Седай не был громок, но перекрывал весь шум. — Народец, что вздорно спорит по пустякам за право спрятаться, подобно кроликам? Вы забыли, кем вы были, забыли, какими вы были, а я надеялась, что осталась какая-то малая часть, какая-то память в вашей крови и плоти. Какие-то крупицы, чтобы закалить вас в преддверии долгой ночи.

Никто не произнес ни слова. Оба Коплина выглядели так, будто они никогда больше рта не раскроют.

Бран произнес:

— Забыли, кем мы были? Мы — те, кем мы всегда и были. Честные фермеры, пастухи, ремесленники. Народ Двуречья!

— На юге, — сказала Морейн, — лежит река, которую вы называете Белой Рекой, однако далеко к востоку отсюда люди зовут ее тем названием, что принадлежит ей по праву: Манетерендрелле. На Древнем Языке — Воды Горного Приюта. Искрящиеся воды, что некогда протекали через страну храбрости и красоты. Две тысячи