было от того, что она была причиной происходящего. Она уже поняла, что совершила страшную ошибку, сделала то, чего делать было ни в коем случае нельзя, поверила Евдокии и предала Демьяна и его семью, и теперь они все в опасности. А Демьян ничего не объяснял, просто схватил ее и притащил в дом к родителям, и первым делом, найдя отца, потребовал с него такую клятву. И Юля запоздало поняла и то, что этим предательством, возможно, выстлала себе путь в могилу. Такого не прощают.

— Демьян, — позвала Василиса Петровна, но он проигнорировал ее.

— Клянитесь мне, — настойчиво повторил он. — Клянитесь, что она будет в безопасности.

— Я клянусь, — рявкнул Кощей. — Что происходит?

— Это Ростислав. Он подослал к нам Евдокию, чтобы она выведала информацию о нашей семье. Евдокия — врожденный менталист, как и я. Она залезла к Юле в мозги.

— Ты же сказал, что поставил щиты и печать! — прорычал Кощей.

— Я поставил только щиты. И Евдокия уговорила Юлю их снять.

В кабинете стало тихо. Кощей бешено взглянул на Демьяна, но промолчал, а потом перевел взгляд на Юлю. Она испуганно сглотнула и ощутила уже знакомый холодок на затылке. Он был едва заметен, ощущался куда мягче и вкрадчивее, чем когда на нее воздействовали Евдокия и Демьян, но Юля все равно его почувствовала.

— Хватит! — воскликнула она, не сдержавшись, и схватилась ладонью за затылок. — Не надо, пожалуйста! Я сама все расскажу!

— Расскажи, — неожиданно спокойно и даже почти мягко согласился Кощей и холодок пропал. — Что она хотела знать?

Юля до боли стиснула пальцы в кулаки.

— Где и чем вы живете. Про вашу семью. И еще… где ваша смерть.

— И что ты ей рассказала?

— Все, что знала. Что Демьян рассказывал, и что я видела в его воспоминания. Про Злату. Про Василису Петровну. И… и про смерть…

— А где моя смерть, Юля?

— В перстне у вас на мизинце, — тихо-тихо ответила Юля, и все в кабинете, включая Кощея, посмотрели на его левую руку и на маленький невзрачный перстенек на ней.

— И что было дальше? — спросил Кощей.

— Она сказала, чтобы я шла к Демьяну. Сказала, что мне не стоит думать обо всем об этом, и что теперь все будет хорошо, будет, как я и мечтала, и мне стоит сосредоточиться на этом.

— А о чем ты мечтала, Юля?

Юля замялась, поймала на себе болезненный взгляд Демьяна и отвела глаза.

— О ребенке от Дёма, — прошептала она почти беззвучно.

— Понятно, — резюмировал Кощей и мигом перестал быть мягким и спокойным, но, кажется, тут же совершенно про нее забыл. — Первым делом нужно найти Злату.

— У меня есть именной поисковый кулон, но он дома, — ответил Демьян.

— Не нужно, у меня есть свой, — отрезал он.

— Сделали после ее пропажи в декабре?

— Он всегда у меня был.

— Но почему вы не воспользовались им тогда?

— Потому что мне нужно было преподать урок вам обоим. Тем более артефакты молчали. Я знал, что с ней все хорошо. Но это не значит, что можно пропадать из дома среди ночи и считать, что поступать так — это в порядке вещей.

Кощей открыл ящик стола, достал карту и заостренный кулон-маятник на длинном кожаном шнурке. Кулон был покрыт резьбой, в которую была аккуратно уложена прядь ярких медных волос. Кощей раскрутил кулон над картой.

— Кош, — подала голос Василиса.

— Она жива, — ответил он, не отрывая взгляда от кулона.

По тому, как Василиса Петровна прикрыла глаза и выдохнула, Юля поняла, что он угадал вопрос. Она чувствовала себя абсолютно лишней в этой комнате, среди этих людей, которые были не совсем людьми и понимали о ситуации куда больше, чем она. Что-то явно случилось со Златой, и скорее всего случилось из-за нее, а единственное, чем она сейчас могла помочь, было не мешать им.

От окна раздался стук. Никто не обратил на это внимания. Юля перевела взгляд на стекло. За ним на подоконнике сидел голубь. К шее его было что-то привязано. Он снова постучал.

— Дем, — тихонько позвала она.

Но Демьян склонился над картой вместе с Кощеем и ее не услышал.

Звать Кощея было страшно. Голубь снова клюнул стекло.

— Василиса Петровна…

Та подняла на нее тяжелый мутный взгляд, и Юле стало так стыдно, что захотелось немедленно покинуть этот дом. Зачем Демьян связался с ней? Она все испортила. От нее всегда всем плохо…

Нужно было просто взять и уйти. Но она не могла этого сделать, пока все не разрешится.

— Там птица, — и Юля кивнула на окно.

Василиса Петровна тоже посмотрела в окно. Прищурилась. Потом быстрым шагом подошла к нему и распахнула, взяла в руки покорно согласившуюся на это птицу и сняла с ее шеи сверток. Птица тут же упорхнула, а мать Демьяна развернула сверток и прочла.

— Кош, — позвала она, — она в Нави у князя Ростислава. Он требует, чтобы ты явился за ней в ближайшее время.

— Дай.

Кощей забрал из рук жены письмо и тоже прочел. Передал Демьяну. Потом перевел взгляд на массивный перстень на большем пальце и что-то прошептал. Перстень озарился красноватым светом.

— Они уже там, — нахмурился Кощей. — Демьян, ты идешь со мной, — решил он. — Василиса... — он взглянул на жену и помедлил секунду, прежде чем закончить. — Злата скоро вернется домой.

А потом подошел к стоящему в кабинете напольному зеркалу, и Юля только сейчас поняла, что оно ничего не отражает. За стеклом клубился мрак. Кощей шагнул в него первым. Демьян повернулся к ней.

— Оставайся здесь, — велел он. — Дом под защитой. Присмотрите с мамой друг за другом.

И тоже ушел.

Просто шагнул во тьму зазеркалья, и его не стало.

Юля ощутила, как подступает истерика. Хотелось рвануть вслед за ним, но она знала, что наткнется лишь на холодную гладь стекла. Василиса Петровна тоже стояла у зеркала и неотрывно смотрела в него. Прошла минута, другая. Потом она отмерла, порывистым шагом дошла до стола Кощея, приложила ладонь к ящику, из которого ее муж до этого достал кулон, и он открылся сам собой. Она порылась там и нашла клубок золотистой нити. Он