– Почему?

– Во-первых, потому, что люди, в чьей команде он работал, имеют обыкновение избавляться от провинившихся агентов навечно. Можно по пальцам пересчитать тех, кто потом всплывал в других местах. Но в некотором смысле ты прав: нам удалось узнать, что Красавчики в самом деле вновь навлек на себя неприятности, причем до 2005 года, когда в БФФ засекли впервые его под именем Ник.

– Как вы это узнали, шеф?

– Как всегда, благодаря нашему источнику, он обычно пьёт немного, а тут перебрал привычную дозу виски и сболтнул лишнее. Он пожаловался на своих работодателей: «Один прокол, и они законопатят меня на Аляску!». Это Германия для него Аляска! Он пытался объяснить, какой важной шишкой был в США, и насколько унизительно для него теперь быть мальчиком на побегушках у такого слизняка, как Крыса.

Сансаныч приумолк, а я попытался возразить:

– Но это вовсе не доказывает…

– Это еще не всё, – перебил меня Сансаныч. – Миссис испугалась того, что он так неуважительно отозвался о своём боссе, и Ник-Красавчик это заметил. Тогда он захохотал и сказал, что это только Марк считал Красавчика, своим мальчиком на побегушках, а на самом деле всё наоборот… Потом, протрезвев, Красавчик избил её до полусмерти. И пригрозил, что убьёт, если она проболтается о том, что слышала.

– Не сомневаюсь, что он бы так и сделал.

– Она тоже не сомневалась, – сказал Сансаныч. – Но потом, когда он отправился в Германию и устроился у Глотцера, она, похоже, решила, что пять тысяч километров между Берлином и Нью-Йорком достаточно много, и начала изливать свою душу по разным барам, пока кое-кто не услышал это и не передал нам.

– Что ж, это меняет дело, – согласился я. – Значит, Красавчик сам вертел как хотел Крысой. Это очень любопытно.

– Да, – сказал Сансаныч. – Я внимательно изучил документацию и пришел к выводу, что этот промах едва не стоил герру Нику жизни. Его должны были нейтрализовать, и выжил он лишь потому, что кое-кому позарез понадобился человек, который мог сыгратьроль настоящего русского гангстера. Обычный секретный агент не подошел бы. Остаётся один вопрос: зачем им это нужно?

– Хороший вопрос. У американцев есть великолепное высказывание о диктаторе Самосе: он, конечно же, сукин сын, но он – наш сукин сын.

– Да, – согласился он. – Но зачем было уходить от Марка к Глотцеру? – И тут же ответил: – Объединяет их одно: деньги, и чем больше, тем лучше.

– Логично, – поддакнул я.

И, немного подумав, рассказал о Соне:

– С одной моей знакомой в берлинском аэропорту произошел случай, который может это подтвердить. Когда она возвращалась из Англии, таможенники перетряхнули буквально весь багаж, чего прежде никогда не случалось. Она склонна объяснять это тем, что это было связано неким образом с артефактами известного композитора.

– У тебя открылся бесценный дар заводить полезные знакомства, Рудольф, – сухо заметил Сансаныч.

Я пропустил его выпад мимо ушей.

– Скорее всего, таможенники заподозрили, что она может быть курьером. Ваше мнение, шеф?

– Твоя знакомая хорошо соображает. Она более, чем права…

– Я хочу вернуться к случаю с моей Соней, шеф. Возможно ли, что у Глотцера сейчас возникли трудности с добыванием артефактов одного известного вам композитора?

– Вполне.

– Речь идет об одном экземпляре или нескольких?

– Скорее всего о двух.

– Понятно, шеф, – сказал я. – Какова наша цель?

– Мы должны выяснить, что затеял Красавчик. В какую бы немилость он ни попадал, не могут они швыряться такими специалистами. Кстати, тебе и в самом деле придется действовать в интересах твоей жены, Рудольф. Ты уже сам, должно быть, понял, что всё то, что способствует достижению нашей цели, одновременно облегчает положение твоих близких. В особенности если удастся добыть улики против Глотцера. Кстати, судя по отчётам, лежащим передо мной, положение на рынке древностей должно и в самом деле резко улучшиться, если удастся отстранить Глотцера.

– Вам не нужно меня уговаривать, шеф, – ответил я чуть резковато. – Не могу сказать, что не сплю ночами, беспокоясь о раритетах немецких исследователей и славной миссии барона фон Фальц-Фейна, но вот реальная угроза Сони– совсем другое дело. Мне дозволено будет предпринять решительные меры для их защиты, если понадобится?

– Разумеется, – заверил Сансаныч. – И запомни: твоя миссия – не только в том, чтобы сохранить артефакты композитора для «Русского Моцартеума» и защитить Соню, и не в том, чтобы практически отстранить Глотцера и его оруженосца Красавчика-Ника от этой темы. Срочно выясни, какое задание выполняет Красавчик-Ник. Меня уже одолела оппозиция.

– Что думают по этому поводу наши коллеги из Бюро?

– У них нет никаких серьёзных данных. Они даже не знали, кто скрывается под личиной Красавчика-Ника и чей он агент. Они полагали, что его наняли как замену джентльмену по имени Рашель Димант с Ку'дамм, который держал лавку с антиквариатом и был застрелен десять лет назад.

– Я согласен, что наняли как замену, но вряд ли ему доверили бы самостоятельно заниматься артефактами. Во-первых, он еще новенький, и мне сдаётся, что Глотцер, если и доверяет ему, то некий мизер и безусловно не пускает в дело с артефактами, где на карту поставлена немалая сумма. Тем более что был человек, которому Глотцер верил несравненно больше.

– Романцов?

– Да, шеф. На мой взгляд, Красавчика-Ника Глотцер нанял для того, чтобы подстраховаться. Дескать, тот будет как противовес Романцовым – гарантом безопасности в том случае, если Евгению и Ольге не придутся по душе методы Глотцера по добыче артефактов. Кстати, убийство Рашеля Диманта подталкивает к интересным выводам.

– Каким?

– Красавчик-Ник нашёл работу и стал доверенным лицом Глотцера. Романцовых вытолкали на обочину в проекте захвата артефактов Моцарта, расчищая тем самым путь Красавчика к раритетам. Вспомним хотя бы поведение неонациста Эрика Юнга. Вам не кажется, что между этими событиями может быть связь?

– Да, мне это тоже приходило в голову, – ответил Сансаныч. – Сейчас эту версию как раз изучают.

– Как бы то ни было, – подвёл я итоги, – я убеждён, что ставка на Романцовых, которую выбрал Глотцер в проекте приобретения артефактов, правильная, а Красавчика-Ника он нанял только как телохранителя. Тогда становится понятным, почему его люди убили Виктора и пытались ликвидировать меня.

– На первый взгляд выбор довольно странный. Он в пух и прах рассорился с парой Романцовых, и, судя по имеющимся у меня сведениям, те платят ему сторицей.

– Это так, – согласился я, – но вы не знаете натуру таких интеллектуалов-авантюристов, как Евгений Романцов и его жена. Евгений очень принципиальный, даже честный человек. Такие люди сейчас редкость, и, кроме того, он держит слово. И Глотцер прекрасно знает, что если Романцовы пообещали приобрести