Знахарка откинулась на спинку стула и взмахнула руками у себя перед носом, словно отгоняла скверный запах.

— С тех пор как народ кваров пересек Границу Теней, дела пошли из рук вон плохо, — заявила она. — Нас, скиммеров, они презирают, называют морской нечистью, и нам надо готовиться к самому худшему. Когда народ кваров приходил в прошлый раз, во времена моей прабабушки, мы хлебнули горя. Всех жителей Южного Предела прогнали с насиженных мест, но мы пострадали в первую очередь. Наши соседи вдоволь поиздевались над нами.

— Мне очень жаль, — вздохнул Тинрайт.

Проклятое вино, поначалу придавшее бодрости, сыграло с ним злую шутку. В голове у поэта стоял туман, и он никак не мог вспомнить, почему разговор зашел о событиях, не относящихся к его делу.

— Что это за народ такой диковинный — кары?

— Ты произносишь неправильно. Впрочем, чего еще ждать от вашего безмозглого племени… Да будет тебе известно, квары — это одно из многих имен древнего народа, живущего за Границей Теней. Народ сумерек.

Старуха так пристально поглядела на гостя, словно хотела проникнуть в его мысли.

— Что-то ты засиделся в гостях, красавчик, — изрекла она. — День клонится к вечеру. Думаю, тебе пора идти восвояси. Таким, как ты, лучше не разгуливать в темноте по Тюленьей дорожке.

— Да, вы правы.

Тинрайт поднялся, отвесил хозяйке поклон и, раздвигая свисавшие с потолка амулеты, закружил по комнате в поисках двери. Чайка следовала за ним по пятам, сердито раскрывая клюв, но поэт старательно делал вид, что не замечает злобной птицы.

— Погоди! — окликнула его Айслин. — Ты сказал, что хочешь кое-что у меня купить.

— Ах да! — воскликнул поэт, внезапно вспомнивший о своем деле.

— Черное вино не для твоей слабой головы, парень, — заметила знахарка и, хрустнув суставами, поднялась со стула. — Пойду посмотрю, есть ли у меня то, что тебе надобно. А ты больше не садись, иначе заснешь.

Хозяйка ушла на кухню, а Тинрайт остался в обществе чайки. Они смотрели друг на друга с величайшим пренебрежением, пока старуха не вернулась. В руках у нее была заткнутая пробкой стеклянная бутылочка размером с детский кулачок.

— Этот яд испускают осьминоги из южных морей, — пояснила она. — Маленькие твари, никогда и не подумаешь, что они могут убить человека… Надо окунуть в яд иголку, и одного укола будет достаточно. Смерть будет быстрой и безболезненной. Но смотри, будь осторожен. Яд не разбирает, кто хочет умереть, а кто нет.

Тинрайт дрожащими руками взял у старухи бутылочку и боязливо уставился на нее. Жидкость, плескавшаяся внутри, казалась прозрачной и безопасной, как вода.

— Спасибо, — прошептал Тинрайт. — Я… буду осторожен.

— Да уж, осторожность тебе не помешает, — кивнула знахарка и засмеялась своим каркающим смехом. — Этой отравы хватит, чтобы убить дюжину крепких мужиков. Я стараюсь лишний раз не брать ее в руки. Однажды я чуть не отправилась на тот свет, пролив каплю себе на ладонь. — Айслин тяжело опустилась на стул. — Забудь, где и от кого ты это получил. Что бы ни случилось, ты меня знать не знаешь и видеть не видел. Бояться я давно разучилась, но не хочу связываться с этими вашими братьями Толли. Заруби себе на носу: если кто-нибудь явится сюда и начнет расспрашивать о бутылочке из голубого стекла, можешь считать себя покойником. Уяснил?

— Уяснил, — кивнул Тинрайт.

Перед его мысленным взором немедленно возникли дюжие рыбаки-скиммеры, вооруженные длинными ножами. Черное вино плескалось в желудке, угрожая прожечь в нем дыру. Поэт помедлил несколько мгновений и бережно опустил бутылочку в карман.

— Видно, парень, ты плохо понимаешь, что такое осторожность, — проскрежетала Айслин. — Если споткнешься, упадешь и разобьешь бутылочку, ты больше не поднимешься! Заверни ее во что-нибудь. Вот, возьми лист ламинарии, он прочный и толстый.

Тинрайт послушно взял холодный плотный лист, завернул в него зловещую склянку и снова сунул в карман. Отрава никак не могла проникнуть к нему в кровь, и все же он чувствовал себя больным. Покачиваясь, он направился к двери.

— Эй, ты ничего не забыл? — раздался у него за спиной скрипучий голос.

— Ах да, — оборачиваясь, пробормотал поэт. — Примите мою благодарность.

— На что мне сдалась твоя благодарность, селедка вяленая? — ухмыльнулась старуха. — Выкладывай денежки. Одну серебряную монету и две медные. Не сомневайся, беру недорого.

— Да-да, конечно.

Тинрайт поспешно извлек деньги и вручил знахарке. Она быстро провела по поверхности каждой из монет шершавым большим пальцем, проверила их на зуб и сунула за пазуху.

— А теперь ступай к своей зазнобе. И помни о том, что я сказала. Лучше тебе выпить всю бутылку залпом, чем хотя бы словом обмолвиться о том, где ты ее получил.

Тинрайт молча кивнул и направился к двери. Ощущение того, что яд уже сковывает его движения и путает мысли, с каждой минутой усиливалось. Не без труда поднявшись по ступенькам, Мэтт вышел на улицу, залитую гаснущим светом серого дня.

Он добрел до поворота, обернулся и увидел, что Айслин стоит в дверях своего дома и провожает его взглядом. Знахарка вскинула руку и помахала ему на прощание, но ее пучеглазое лицо было холодным и отстраненным.

Мэтт Тинрайт махнул рукой в ответ и прибавил шагу, чтобы как можно скорее покинуть квартал скиммеров. Сумерки, надвигавшиеся на город, и хрупкая бутылочка со смертью, лежавшая в кармане, подгоняли его.

* * *

Опал вернулась с рынка с полупустой корзинкой. Лицо ее выражало величайшую тревогу.

— Прекрати изводить себя, моя милая старушка, — заметил Чет. — Я проведу в замке всего один день. Будь спокойна, ничего со мной не случится.

— Я беспокоюсь вовсе не о тебе, — проворчала Опал, а потом покачала головой. — Нет, конечно, я беспокоюсь о тебе. Лучше бы тебе держаться подальше от этих безумных больших людей. Но сейчас меня расстроило другое: в доме у нас не осталось ни крошки съестного, и на рынке тоже хоть шаром покати.

— Неужели? Куда же делась вся еда?

— Поражаюсь твоей глупости! — фыркнула Опал. — Ты и смолоду умом не отличался, а к старости совсем отупел. Замок окружила армия волшебного народа, поэтому купцы не отправляют в Южный Предел корабли с товаром и для фандерлингов нет никакой работы. Неужели ты не слышал об этом, слоняясь около ратуши?

— Конечно слышал.

Чет задумчиво покачал головой. Опал была права: времена наступали тяжелые.

— Беркан Худ, новый лорд-констебль, обещал, что не менее двух сотен фандерлингов в самом скором времени получат работу, — напомнил он. — Несколько артелей будут ремонтировать стены замка. И Киноварь говорит, что волноваться не о чем.

— Может, работу они и получат, — косо усмехнулась Опал. — Только вряд ли им заплатят.