Олег пожал плечами:

– Легко же тебя, однако, соблазнить… Впрочем, все понятно. Твой поцелуй был адресован другому человеку, а вовсе не мне. Я, как всегда, отдыхаю…

– Замолчи!..

Катрин боролась с острым желанием повернуться и уйти, но она была словно на привязи – чья-то властная рука удерживала ее на месте – она не могла заставить себя подняться со скамейки и навсегда расстаться с этим человеком, который вызывал у нее столь противоречивые чувства. А также оставались вопросы, на которые она до сих пор не получила ответа, а если уйдет, то, вероятно, никогда и не получит. Катрин пыталась осознать то, что он ей сказал, но информация не укладывалось у нее в голове. Все еще в холодном оцепенении, она пробормотала:

– Но как это возможно? Как это может быть… Вы же абсолютно непохожи.

– Имеющий глаза – увидит, – пробормотал Олег. – Просто иллюзия…

– Как так? – спросила она с недоумением.

– Капа на десны, силиконовые вставки в нос – ерунда, но внешность меняют до неузнаваемости. Профессиональный грим секретных служб. Я лишь усовершенствовал их программу. Piece of cake. Ну, еще цветные контактные линзы. И волосы…

Наконец она нашла в себе силы повернуться и посмотреть на него – он стоял, скрестив руки на груди, и беззастенчиво усмехался, но не было в его усмешке торжества – только терпкая горечь.

– Да, волосы… – прошептала Катрин. – Раньше я не видела тебя с короткими волосами…

– В Крестах у меня был личный стилист, – хмыкнул Олег. – Когда я очухался, то уже был обрит наголо. Потом немного оброс, – он провел рукой по коротким, чуть волнистым волосам. – Когда я ехал к Анне перед поездкой в Оперу – я совершенно не ожидал там тебя встретить – это был шок, – Олег прикрыл глаза, вспоминая, как он увидел Катрин у Жики – в тиаре, невозможно красивую…

Он поднимался на третий этаж пешком, снова и снова прокручивая в голове те вопросы, которые ему хотелось задать Анне – как бы невзначай, чтобы она ответила на них максимально честно – ведь когда-нибудь, когда он рассчитает каждый свой шаг и придет к ней, чтобы убить – у него уже не будет такой возможности. Антон не должен остаться неотомщенным – он никогда этого не допустит.

Однако некоторые ответы, которые Олегу уже удалось от нее получить, поставили его в тупик – он не ожидал, что она находится в такой глубокой растерянности. Казалось, Анна сама не понимает, каким образом оказалась в постели Мигеля той страшной ночью. Конечно, ей стыдно признаться постороннему человеку в измене мужу… ну, или тому, кто считал себя ее мужем.

Он пару мгновений помедлил перед дверью, но Люсьена очень быстро ее открыла.

– Вас ожидают, – она пропустила его в квартиру, сделав приглашающий жест. Он улыбнулся ей и прошел в комнату. Его действительно ждали – но не две дамы, а три. Лица третьей он не видел, она стояла у зеркала и любовалась собой, но почему-то томительно сжалось сердце, когда он увидел узкую спину, обтянутую черным шелком, высокую шею, над которой чудом удерживался тяжелый узел темно-каштановых волос.

– Простите меня, я опоздал, – с этими словами он поцеловал руку Жики и услышал голос Анны.

– Позвольте представить вам мою подругу Катрин, Джош.

Имя «Катрин» лишило его дара речи. Она повернулась, и он увидел ее карие глаза в обрамлении длинных ресниц. Когда в последний раз он смотрел в эти глаза – в них не было ничего, кроме боли и страдания. Сейчас из них лился свет – или это был отблеск кристаллов диадемы, венчавшей ее чистый лоб?.. Как не разорвалось его сердце в этот момент?

– Я не сомневался, ты узнаешь меня в ту же минуту. Но ты не узнала… С одной стороны, меня это задело, а с другой – я решил воспользоваться ситуацией и посмотреть, так уж ли тебе отвратителен, как ты меня уверяла в Репино.

– Ты мерзавец, – констатировала Катрин, сглотнув слезы. – У меня слов нет… Олег скривился:

– Еще бы!..

– Но зачем?! – взмолилась она. – Зачем тебе понадобился этот чудовищный розыгрыш? Ты же все это затеял не от скуки? Не оттого, что тебе захотелось поиграть с нами в кошки-мышки?..

– Кошки-мышки?.. – он словно растерялся от ее вопроса. – Какие еще мышки?.. Ах да… Видишь ли, я не считал это розыгрышем. Вовсе нет…

Она требовательно смотрела на него, ожидая ответа. Неужели он хотел посмеяться надо всеми ними – над ней, над Сержем, и, о боже – над бедной Анной, которая еле выжила и едва пришла в себя после его жестокого надругательства над ней? Возможно ли быть настолько циничным?..

– Я собирался убить Анну, – спустя мгновение произнес он, медленно, словно обдумывая каждое слово.

– Что?! – пораженная, она даже привстала со скамейки. – Ты по-прежнему собирался убить Анну? Тебе мало того, что ты с ней сделал?!

– Да, я хотел ее убить, – повторил он, не смущаясь ее криком и негодованием на лице. – И я бы ее убил. В таком обличье мне было нетрудно к ней подобраться.

– Но почему?!!

– Почему? – он искренне удивился. – Что значит – почему? Потому же, почему и два года назад, в Москве. Я хотел наказать ее за измену Антону.

– Наказать, – Катрин поникла. – Опять ты о своем…

– Я послал ей предупреждение…

– Какое еще предупреждение?

– «Танго смерти»…

– «Танго смерти» – переспросила она. – Что это?

– Разве она тебе не говорила? Как странно. Спроси у нее при случае, – посоветовал он. – Она тебе расскажет. Уверен, она уже все о нем знает – до мелочей. Подобные мелочи – как изысканное украшение, как драгоценность… Deadly warning… Смертельное предостережение… Чего мне стоило воссоздать это танго – отдельная история. Оно считалось утраченным. Да, не сомневайся, Катрин, я хотел ее убить. И убил бы. Поверь – на сей раз я бы не допустил такой оплошности, как два года назад – обязательно довел бы дело до конца.

Она снова опустилась на скамейку рядом с могилой без сил – если б не эта обшарпанная скамейка, она, без сомнения, упала бы прямо на покрытую пожухлой листвой землю. Ей понадобились несколько минут, чтобы осознать суть его слов, а когда осознала, сжала руки так, что пальцы посинели – то ли от холода, то ли от отчаяния.

– Олег, – прошептала Катрин. – Ты чудовище… Какое же ты чудовище…

– А ты святая? – процедил зло Рыков. – Это мы с тобой уже однажды выяснили, святая Катрин, ты помнишь? Что с тобой? Ты плачешь?..

Катрин смотрела на него, не отрываясь, не замечая, что слезы текут по ее щекам.

– Я не плачу. Много чести – плакать из-за тебя…

– Ты плачешь, Катрин, – он растерялся. – Невероятно – какая же ты наивная… Люди не меняются… И я такой, какой есть.

– Мерзавец, – с отчаянием прошептала Катрин и отвернулась от него. – Какой же ты мерзавец… Ты еще хуже, чем я думала…

Наконец, возле могилы Орлова повисла напряженная тишина. Она длилась несколько долгих минут, словно ни один из них не знал, в чем еще обвинить другого, чтобы снять с себя хотя бы малую часть той невыносимой тяжести, которая придавила каждого, словно каменная глыба. Катрин все еще сидела на скамейке, опустив голову к коленям, словно отгородившись от него, насколько это возможно, а Рыков стоял к ней спиной, положив руки на ограду и поставив ногу на один из чугунных завитков. Наконец Катрин подняла голову.