«Но каким образом, черт побери? Это же невозможно. Неужели они установили прослушку в моем кабинете?» — подумал Дэниэл Вертон.

— В кабинете нет, а вот в ваших мозгах — да, установили, — спокойно ответила на его немой вопрос Бетула, как будто речь шла о каком-то пустяке.

— Вы, наверное, обладаете телепатическими способностями? — стараясь сохранять спокойствие, спросил профессор.

— И не только. Впрочем, у нас еще будет время поближе познакомиться, — ответила Бетула, еще раз нажав на сенсор пульта дистанционного управления.

Голографическая проекция ожила. Трехмерное изображение синтетических клеток, впервые созданных в институте Вертона, начало медленно вращаться по часовой стрелке, воспроизводя их трехдневную жизнь за минуту.

— Надеюсь, вам хорошо видно, как цитоплазма на второй день начинает заметно темнеть, а сами клетки становятся все менее и менее подвижными, — обратилась Бетула к находящемуся в состоянии легкого шока профессору и продолжила: — К концу третьего дня проявляются необратимые изменения. Оболочка уже истончилась настолько, что едва удерживает клеточное вещество, а само ядро уменьшилось в размере почти вдвое. Одним словом, мы видим самую настоящую агонию, несмотря на то что вы пытались подпитывать ваших «деток» глюкозой, полисахаридами и даже кофеином. Последнее, насколько я понимаю, уже было криком души, что вполне объяснимо для творческого человека. Хотя, по большому счету, вы всегда знали, в чем заключается истинная причина ваших неудач.

Вертон решил стоять до конца. Взяв себя в руки, он зевнул, прикрыв рот рукой. Закурив сигару, которой угостил его Джино, он выдержал классическую театральную паузу. Выдохнув сладкий табачный дым, он неохотно спросил, сделав при этом вид, что его интересует мнение этой девушки, «взявшей быка за рога», постольку-поскольку:

— Ну и в чем же, по-вашему, я боялся признаться самому себе?

— Поместив в бактерию полностью переписанный генетический код, вы превратили ее в абсолютно новый, не существующий в природе вид, который никогда не был запрограммирован вселенским разумом на жизнь. А то, что неестественно, неизбежно подлежит уничтожению. Это и есть самая обычная реакция любого организма на инородные тела.

— Но откуда у вас эта информация? Все исследования профессора Вертона строго засекречены и охраняются спецслужбами, — удивился конгрессмен.

— Да, мистер Картмелл, мы знаем. Но, как я уже говорила вам, для нас не существует ничего тайного. Я даже знаю, что сегодня вы надели узкие розовые плавки, чтобы произвести впечатление на своего старого университетского приятеля. В данный момент, в предвкушении встречи с вами, он уже надушился вашей любимой туалетной водой «Голубая рапсодия» со сладким запахом и теперь, стоя перед зеркалом, корчит рожицы и репетирует томный взгляд. Но все же надо отдать вам должное. Оставаясь полигамным в свои пятьдесят восемь, вы никогда не афишировали свои сексуальные предпочтения и даже умудрились создать о себе впечатление эдакого «мачо на черный день» среди молоденьких секретарш комитетов Конгресса.

Картмелл залился краской. Ему нечего было ответить. Он начал по-настоящему бояться эту чересчур уверенную в себе дамочку и уже жалел, что попал в этот дом по настоятельной просьбе одного из самых влиятельных людей в Америке.

«Зачем же он меня подставил? Неужели я этому старику мало денег заносил? А если даже и так, то он сам должен понимать, что у нас не какая-то военная программа, где сам черт ногу сломит в попытке проверить, что куда потрачено. На генетических исследованиях, где все прозрачно, сильно не разгонишься. Нам просто не на что ставить коэффициент три, а то и четыре, и сливать деньги в привычном для него объеме», — комариным писком сверлила мозг конгрессмена эта мысль.

— Помнишь, Лари, что я тебе говорил утром? Иногда все-таки нужно прислушиваться к мнению своих друзей, — затушил сигару Вертон, приготовившись откланяться.

— Не спешите, профессор, мы вам кое-что сейчас покажем, и вы поймете, что это, возможно, самая важная в вашей жизни встреча, — остановила его Бетула.

Пиккарди открыл боковую дверь и вежливо попросил специалистов войти в кабинет. Молча, со знанием дела, два лаборанта в белых халатах вытянули из объемного кейса электронный микроскоп внушительных размеров и установили его на хромированный столик на колесах. Направив с микроскопа сигнал на прибор, проецирующий голографическое изображение, они открыли круглый стеклянный контейнер, в которых микробиологи выращивают штаммы бактерий, и положили его на прозрачную подставку прямо под объектив. Сфокусировав четкость изображения, лаборанты молча застыли, уставившись на проявившуюся в воздухе голограмму женской яйцеклетки.

Из соседней комнаты вышел черный маг Бартанура в синем хитоне с разожженной кадильницей и двумя ассистентами. Белуджи уже не удивился, когда они принялись быстро и четко, как солдаты, разворачивать знакомую ему ленту из свинцовых пластин с магическими знаками вокруг стойки с микроскопом. Зайдя в круг, они замкнули его за собой. Резкий запах камфары тут же распространился по всему кабинету. Бартанура склонил голову перед Бетулой, дав тем самым понять, что они готовы.

— Надеюсь, профессор, вы без труда узнаете по голограмме, которую выдает микроскоп, что именно сейчас происходит в стеклянном контейнере под его объективом? — спросила она ученого, на лице у которого появилась скептическая ухмылка при виде всех этих приготовлений, показавшихся ему не более чем фарсом цирковых фокусников.

— На второй стадии мейоза формируется галлоидная остида и второе полярное тельце. Сливаются ядра сперматозоида и яйцеклетки, содержащие каждый свой генетический материал, образуя новые хромосомы и диплоидную зиготу. Все это входит в обязательную программу обучения студентов-первокурсников, и что же здесь, собственно говоря, может быть удивительного для меня?

— Смотрите, что будет дальше, — снисходительно улыбнулась Бетула.

Лаборант склонился со стеклянной трубкой в руках над микроскопом, и на голограмме отчетливо проявился прокол стенки, через который в зиготу внедрили новый, искусственно созданный геном.

— Нет-нет. Что он делает? Надеюсь, это не то, о чем я подумал? — встревоженным голосом спросил профессор.

— А вы думаете, мы пригласили вас сюда, чтобы сказку прочитать на ночь? Дальше будет еще интереснее, — улыбнулась Бетула.

Лаборанты отошли в сторону, уступив место Бартануре. Стоя в клубах воскурений, он раскрыл книгу ритуальной черной магии. Как только он принялся громко читать заклинания халдейских магов, ассистенты перерезали горло черному петуху и окропили пол вокруг мага кровью. Сизая дымка окутала стеклянный контейнер, в котором зарождалась жизнь. Гости из Америки почувствовали себя весьма неуютно. Все их внимание было приковано к изменяющейся на глазах голограмме.

Через минуту зигота разделилась на две клетки, затем на четыре, восемь, шестнадцать и так далее, образовывая вокруг себя бластоцисты, на что при обычных условиях потребовалось бы не менее двенадцати часов. Каждая бластоциста содержала в себе до ста клеток. Лаборанты добавили в контейнер питательную среду для развития эмбриона.