После вечерней службы в храме все монахи и послушники разошлись по своим кельям. Лишь Пересвет и игумен Сергий опять остались в церкви на всю ночь.

Эти бессонные ночи слились для Пересвета в сплошную мучительно-тревожную череду ожиданий и надежд на какое-то чудо, от которого зависит его дальнейшая судьба. Читая шепотом молитвы и псалмы, Пересвет напрягал свои чувства, стараясь не пропустить того благостного мига, когда на него вдруг опустится незримой пеленой Святой дух, дающий человеку прозрение и очищение. Пересвет знал, что Господь может присутствовать рядом с человеком и незримо. Ему хотелось ощутить это незримое присутствие Всевышнего как доказательство прощения его грехов. Порой сердце Пересвета замирало от странного испуга, то из глаз его вдруг начинали неудержимо катиться слезы. Глядя затуманенным взором на образа, Пересвет порой чувствовал, что в душе у него все спуталось, перемешалось, он не мог управлять собой, придавленный каким-то странным бессилием.

«Так бывает, ибо всякое очищение происходит через слезы, страдания и переживания, – молвил Пересвету игумен Сергий. – Вроде спит в тебе все, а потом вдруг вздымается, да как забродит, как прихлынет к сердцу… Через эти-то муки и возрождается душа твоя, и ты как бы рождаешься для новой жизни, сын мой!»

После целой недели ночных бдений Пересвет заметно исхудал и осунулся. Он стал малоразговорчив и задумчив. Ослябя чувствовал, что ни молитвы, ни ночные бдения не могут заглушить в Пересвете боль утраты по погибшей невесте.

– Шуга умерла от рук лесных татей, – сказал как-то Пересвет Ослябе. – Я перебил этих злыдней, но тела своей невесты так и не нашел. Лежит она где-то без погребения, мокнет под дождем, а может, дикие звери уже растащили мою Шугу по косточкам. Терзаюсь я, думая об этом.

* * *

Ночные бдения так вымотали Пересвета, что однажды он заснул прямо над раскрытым Евангелием. Уткнувшись лицом в пропахшие елеем страницы книги, Пересвет будто провалился в черный бездонный колодец. Игумен Сергий с трудом смог его разбудить. Старец убрал Евангелие в церковный алтарь и заставил Пересвета лечь на скамью в храмовом притворе. «Подремли немного, сын мой, – сказал игумен, – а я покуда помолюсь и за себя, и за тебя».

Едва закрыв глаза, Пересвет мигом погрузился в сон. Однако вскоре настойчивая рука игумена растормошила его, принудив подняться со скамьи. Осоловелый, сонный Пересвет, увидев над собой седобородого Сергия, сначала поразился выражению его лица – на нем светилось какое-то восторженное благоговение.

– Гляди, гляди, сын мой! – радостно шептал Сергий, тыча пальцем себе через плечо. – Вот оно – явление чудесное!

В следующий миг Пересвет обнаружил, что внутреннее пространство бревенчатого храма залито каким-то слишком ярким светом; свечи и лампады не могли озарить церковь столь ослепительно ярко. И до рассвета было еще далеко. Пересвету показалось, что центральный неф храма заполнен светящимися столбами тумана. В этом тумане, в мерцании теней то появлялось, то исчезало прекрасное женское лицо, обрамленное белым покрывалом. Этот дивный женский лик свободно парил в пространстве, слегка покачиваясь, словно платок на волнах покрытого туманом моря.

У Пересвета от волнения затряслись руки и пересохло во рту.

– Это Богоматерь Одигитрия, сын мой, – промолвил Сергий, становясь на колени и властным жестом понуждая Пересвета сделать то же самое. – Одигитрия значит Путеводительница.

Негромко и протяжно Сергий запел акафист, обращаясь к видению Богородицы с восхвалением и мольбой о милости. Причем Сергий просил Царицу Небесную о милости и благодати не для себя, а для Пересвета.

Женское лицо в потоке света вдруг исчезло, и на том же месте возникла белая полупрозрачная женская фигура в ниспадающих до пят длинных одеждах. Эта невесомая светящаяся фигура неподвижно висела в пространстве, и от сияния, сверкающего над ее головой, было больно глазам.

Вглядываясь в эту парящую над алтарем женскую фигуру, излучающую яркий свет, Пересвет невольно вздрогнул, вспомнив, что нечто похожее он уже видел, когда едва не утонул в прусских болотах. Тогда точно такое же женское видение в длинном одеянии помогло ему выбраться из трясины на твердую землю.

– Гертруда, неужели это снова ты явилась ко мне? – прошептал Пересвет, осеняя себя крестным знамением. – Ты ли это, Гертруда?..

Вытянув вперед правую руку, призрачная женская фигура стала спускаться все ниже и ниже, пока не опустилась на деревянный пол в трех шагах от коленопреклоненных Сергия и Пересвета. Яркий свет, подобно шару, завис наверху, а женская фигура из дымчатого видения превратилась в обычную женщину в белых одеждах, с фиолетовой каймой на покрывале. Ее белое овальное лицо с прямым носом, большими светло-карими очами и красиво очерченными алыми устами было проникнуто величавым спокойствием.

Теперь Пересвет мог явственно видеть, что это не Гертруда и не тень ее. Во внешности этой дивной незнакомки, возникшей из ничего, было очень много сходства с иконой Богоматери, которая стояла в келье у игумена Сергия.

Сергий прекратил пение, объятый тем же трепетом, что и Пересвет.

Женщина в белом сделала шаг и другой, под складками ниспадающего длинного платья проступали очертания ее высокой груди и широких округлых бедер. Ее правая рука вновь взметнулась вперед. И в гулкой тишине храма негромко прозвучал мягкий женский голос:

– Не ужасайтесь, избранники мои! Ваши молитвы услышаны мною.

Глава шестая

Видения и сны

На следующий же день перед утренней службой в храме игумен Сергий поведал братии о явлении Богородицы. Этим знаком свыше, заявил Сергий, ниспослано прощение послушнику Пересвету за его кровавые прегрешения. Очищение Пересвета от той негласной скверны, что довлела над ним, наконец-то свершилось. Пересвету было позволено остаться в обители на тех же правах, кои были у прочих послушников.

Монахи во главе с иеродьяконом Симоном стали упрашивать Сергия сделать запись о чудоявлении Богоматери в летопись Троицкой обители, которая велась уже около десяти лет. Сергий воспротивился этому, не желая, чтобы честолюбцы, вроде его брата Стефана, использовали это чудо для прославления Троицкого монастыря в ущерб другим монастырям, основанным на землях Московского княжества. «Все монахи на Руси есть верные служители Господа и Богородицы, – сказал Сергий. – С одинаковым рвением и благочестием иноки во всех монастырях возносят молитвы во славу веры православной. Иже где не случилось чудесного знамения, это не означает, что то место менее свято по сравнению с тем монастырем, где чудо свершилось. Так пусть нашему чистому добровольному бескорыстию будет под стать столь же чистая скромность».

(Запись о чудесном явлении Богородицы перед игуменом Сергием и послушником Пересветом появилась в летописи Троицкого монастыря лишь после смерти Сергия в 1392 году. Из Троицкого летописного свода описание этого чуда было перенесено в «Житие Сергия Радонежского», написанное троицким монахом Епифанием Премудрым в 1417–1418 годах).