– Боюсь, у меня нет никакого влияния на него. – Я посмотрел на Пиля, энергично закивавшего головой. Моряк отвернулся. Чуть в стороне от нас между двумя пушками я заметил небольшую группу моряков, переговаривавшихся по-голландски. Один из них взволнованным голосом читал молитвы по молитвеннику, перебирая при этом четки. Подобного зрелища мне не приходилось видеть уже давно, ибо оно было запрещено законом со времен лорда Кромвеля. Итак, заморские моряки получили послабление ради военного времени…

До слуха моего доносились обрывки разговора:

– Сегодня я видел лебедя, беспечно плававшего между нашими кораблями. Возможно, это было ниспосланное Богом знаменье. Царственная птица…

– Жаль, что он не послал нам огромного лебедя… такого, что можно было бы всем усесться на его спину и улететь…

– Вот полезут французы на абордаж, так ты им пику суй между ног…

– Ну да, завтра с рассветом все галеи будут здесь, а мы беспомощные вертимся на якорях…

Посмотрев наверх, на высокий бак с его тройной палубой, где находились каюты старших офицеров, я снова подумал о том, какую удивительную штуку представляет собой военный корабль со всеми его сложно переплетенными частями.

Резкий порыв ветра заставил «Мэри-Роз» накрениться. Это длилось всего мгновение, и матросы не обратили никакого внимания на крен, зато на кормовой и носовой надстройках послышались крики. Некоторые моряки ухмылялись, другие озабоченно хмурились. И тут я увидел Филипа Уэста, в одиночестве приближавшегося к нам от бака через расступавшуюся перед ним толпу.

Уэст остановился перед нами, стиснув кулаки опущенных рук. Глубоко посаженные глаза его налились кровью.

– Вы! – рыкнул он.

Поклонившись, Пиль протянул ему письмо:

– От сэра Ричарда Рича, сэр.

Сломав печать, помощник казначея прочел послание и недоуменно посмотрел на меня:

– Рич пишет, что вы должны забрать одного из погрузившихся сегодня на корабль лучников.

Итак, он не знает о том, что Хью – на самом деле девушка. Ричард не сказал ему этого, быть может, потому что в таком случае Филип просто не принял бы ее на борт корабля.

Я посмотрел на человека, погубившего жизнь Эллен:

– Все правильно, мастер Уэст. И соответствует вашему договору.

– Я должен поговорить со шкипером. На корабле последнее слово за ним, а не за сэром Ричардом. Он должен иметь настоящие основания для того, чтобы отпустить принятого на службу человека.

– Если я расскажу ему то, что мне известно о Хью Кертисе, он отпустит его.

Филип снова посмотрел на письмо, а потом на меня:

– Сэр Ричард пишет, что вы с ним заключили сделку – в отношении… другого дела.

– Это так. По необходимости.

Уэст перевел взгляд на Колина:

– Вы личный слуга сэра Ричарда?

– Да, сэр. – Пиль потупился.

– Это значит, что вы умеете держать язык за зубами, – сказал Филип вполне спокойно и огляделся. – Пойдемте со мной, мастер Шардлейк, давайте отыщем спокойное место для разговора и посмотрим, каким образом нам удастся отправить этого Кертиса на берег. – Посмотрев на носовую надстройку, он добавил: – Только не в мою каюту, там нам покоя не будет. Я жду поступления новой партии провианта, его вот-вот должны привезти. Но я знаю удобное место…

Он прошел по людной палубе к люку под кормовой надстройкой возле огромной грот-мачты, куда мне уже приходилось спускаться. На палубе стояла группа матросов, тянувших оснастку под ритмичный бой барабана. Я вновь посмотрел на ют, гадая, слышит ли Ликон этот бой, напоминавший об осаде Булони. Один из моряков, склоняясь, аккуратно зажигал свечи в ряду фонарей на палубе. Взяв один из них, Уэст бросил жесткий взгляд на меня, повернулся и направился вниз по лестнице. Глубоко вздохнув, я последовал за ним.

Мы спустились на пушечную палубу. Филип остановился у подножия лестницы, дожидаясь нас с Пилем. Там никого не было. Я вновь посмотрел на двойной ряд пушек, обращенных к закрытым орудийным портам. Возле них в баттенсах были аккуратно сложены ядра и прочие принадлежности. К стене была надежно привязана бочка, помеченная белым крестом: пушечный порох. Сверху пробивался сквозь решетку сумеречный свет, а по решетке то и дело пробегали босые ноги. Дощатый пол был дочиста выметен.

– Все готово к завтрашней баталии, – мрачным тоном проговорил Уэст. – Пойдемте со мной. Здесь есть складская комната. Благодаря творящемуся на берегу беспорядку в ней находится один только бочонок с тухлой свининой.

Было здорово, что в руках его находился фонарь, так как он повел меня в ту часть пушечной палубы, которая находилась под кормовой надстройкой. Между железной пушкой и просторной каютой располагалась крошечная комнатенка. Скользящая дверь в нее закрывалась на замок. Достав из кармана ключ, наш с Колином спутник отпер замок и отодвинул дверь в сторону. За ней оказалась крошечная клетушка размером едва ли не пять на пять футов, внутри которой находилась большая бочка, привязанная веревками к крюкам в стене, чтобы не скользила при движении корабля. Запах тухлятины пробивался даже сквозь ее закрытую крышку.

Оказавшись внутри, Уэст молча посмотрел на меня. Из-под наших ног, из кубрика, сквозь доски доносились приглушенные голоса, перебранки и ругань.

– Я девятнадцать лет заботился об этой женщине, – проговорил Филип. – Рич давно бы убил ее.

– Я знаю это, – не стал я спорить.

– Я защищал ее! – бросил помощник казначея с внезапной резкостью, и голос его дрогнул.

– Вы изнасиловали ее.

– Она спровоцировала меня.

Я почувствовал, что на моем лице проступило презрение, и сказал:

– Я заключил сделку. Вашу тайну никто не узнает.

– Да, – кивнул мой собеседник. – Вы правы.

Бросив на меня быстрый взгляд, он протянул руку и отодвинул дверь. За нею обнаружился Колин Пиль. Но это был совершенно другой Пиль… Приличествующее слуге невозмутимое и почтительное выражение на лице его сменилось широкой и злой ухмылкой. Уэст оттолкнул меня к стене, и слуга Рича сумел войти внутрь. Для троих здесь едва хватало места, однако они умудрились повернуть меня и заломить мне руки за спину. Филип ногой задвинул дверь, а Колин заткнул мне рот извлеченным из дублета платком, едва не удушив меня при этом. Потом Уэст достал кинжал и приставил его к моему горлу.

– Только дернись, и я прирежу тебя, – проговорил он и обратился к слуге: – Ты, свяжи его!

Пиль запустил руку в свою сумку и достал из нее длинный моток веревки. Я не мог шевельнуть руками. Теперь стало понятно, зачем Рич настаивал на том, чтобы письмо было передано в собственные руки Уэста. Я ошибся, решив, что могу заключить с сэром Ричардом сделку. Он спланировал все… даже изобразил Пиля слугой-недотепой.