но мне тоже приходилось стоять на ящике.

— Потом поговорим, — взял я в руки свою винтовку.

— Потом может быть поздно, — не сдавался Ехай.

— Поговорим. Потом, — произнес я раздельно, после чего поднялся на ноги.

Первыми, естественно, заговорили орудия, и стреляли они по фигуре, идущей впереди. Правда, после нескольких попаданий в щит непонятной с такого расстояния стихии, видимо, получили приказ перевести огонь на технику, которая шла чуть позади. Человек, а это наверняка Виртуоз Мейкшифт, шел не один, по обеим сторонам от него двигались и другие люди, являющиеся, скорее всего, Мастерами. Один Виртуоз, семь Мастеров, двадцать четыре тяжелых МД «Гнев» и два тяжелых английских БР «Энслейвер 2». И уже позади этого воинства шли люди в МПД. Плюс некоторое количество МПД и БТР зашли нам во фланги, но эти пока близко не подходят.

Почувствовав пристальный взгляд, обернулся. В мою сторону шли Щукин, Святов, Каджо и Райт. Подойдя ближе, Щукин махнул мне рукой, призывая слезть с ящика.

— Как только их Виртуоз подойдет достаточно близко, нам тут наступит конец, — начал Щукин, когда я подошел к ним. — Райт, конечно, ответит, но он не может защитить всех от площадных техник.

— Я так понимаю, — оглядел я мужчин, — вы что-то задумали.

— Да, — кивнул он. — Я, Райт и Каджо выйдем вперед и попытаемся войти в клинч с вражескими бойцами. Их, конечно, больше нас, зато мы не будем ограничены своей техникой. Поначалу. МД отойдут, но и это даст вам немного времени. Да и мы так просто не поляжем.

— Это самоубийство, — произнес я, не показывая своей тревоги.

Терять Щукина и Каджо я не хотел, но и их план звучал разумно. Наши силы наверняка где-то рядом, должны же они когда-нибудь сделать свой ход? Но, судя по тому, что звуков отдаленного боя не слышно, даже если они начнут прорыв прямо сейчас, то просто не успеют — Мейкшифт войдет в зону досягаемости раньше.

На мои слова ответил Райт, хотя я видел, что он опередил Щукина, который тоже набрал в грудь воздуха.

— А то мы не понимаем. Я-то ладно, мне только в радость убивать этих тварей, а вот твои люди идут на смерть ради тебя. Это, если что, я тебе соль на рану сыплю. Надо было уходить, когда мог.

Пока он говорил, над нашими головами летали лучи орудий вражеских МД, освещая находящиеся в полутьме окопы. Я же молчал, пытаясь подобрать слова.

— Я не брошу своих людей. Тех, кто мне служит, или тех, кто на меня работает. Пока я здесь, в их сердцах остается место надежде. Пусть я дурак, но дурак, которого будут всеми силами пытаться вытащить те, кто остался на Центральной и Пляжной базах. А вместе со мной и их. Так что не спешите умирать… — В этот момент прямо у меня на глазах и у них за спиной точный выстрел «Гнева» снес одно из наших орудий. Вместе со всем расчетом. — Бой еще не окончен.

— И тем не менее, господин, — произнес Щукин, — тебе пора уходить. Их слишком много, и они слишком близко.

— Меня не примет Аматэрасу-ками-сама, если я не смогу защитить вас, господин, — подал голос Каджо.

— Тебе рано умирать, Синдзи, — усмехнулся Святов. — Уходи уже отсюда. Пожалей наше посмертие.

— Довольно, — произнес я сквозь сжатые зубы. — Я уж точно всех переживу, лучше готовьтесь к битве.

Меня бесит то, что они похоронили себя. Ну да, дела у нас не очень, и что? Я, черт подери, из таких ситуаций выбирался, что у них волосы на голове встали бы, и никогда не опускал руки. Оглядев окружающий меня народ, увидел только решимость продать подороже свои жизни. Выжить, похоже, уже никто не рассчитывал. Разве что братья Хасэгава, но они дети, по сути, еще верят в свое бессмертие…

— Аматэру-сан, — заговорил Хасэгава Тароу, старший из братьев. — Не знаю, как вы это сделаете, но, если можете — уходите. Хоть помру не зря.

Вот тут меня и накрыло, а заодно и всех рядом присутствующих, но уже моим «яки». Быстро подойдя к парню, стащил его с ящика и ухватив за воротник формы, чуть приподнял.

— Я, по-твоему, кто? — прорычал я ему в лицо. — Жалкий смертный, способный сгинуть в какой-то заштатной заварушке? Я Аматэру, парниша, — приблизил я свое лицо к его бледной мордахе. — Скорее сгорит этот мир, чем сдохну я. Думаете, это конец?! — оттолкнул я парня, поворачиваясь к остальному народу. — Думаете, пришли какие-то ушлепки, и можно подыхать?! Думаете, там, за окопами, сила?! Да вы, уроды, даже понятия не имеете, что такое сила! Щукин!

— Господин… — начал он несколько нервно.

— Сюда подойди, — прорычал я, вытаскивая из подсумка одноразовый подавитель.

— Господин, не стоит, — все же подошел он. — Не стоит показывать…

— Напитывай, — приказал я зло.

Всего лишь месяц остался. Ну узнают обо мне раньше, и что? Как минимум не успеют отреагировать, а как максимум я уже завтра могу свалить в Токио, и это никак не повлияет на ритуал Шмиттов. Да и кто вообще подумает, что я Патриарх? Выжившие враги, разве что, но уж я постараюсь, чтобы их осталось как можно меньше. А свои и не поймут ничего. Бахироюзеры? Плевать. Техника? Справлюсь. Пехота? Вообще мясо. Пять тысяч? Убивал и побольше. Какого черта я должен прогибаться под собственную неуверенность? Плевать на раскрытие, справлюсь. Плевать, что там армия, видывал я вещи и похуже. Так эти идиоты еще и в кучку сбились. Впервые за весь бой. Как будто специально для меня.

Дождавшись напитки артефакта бахиром, направился к краю окопа. Один шаг на ступеньку и рывок на руках вверх. Много противников? Много. Неудобные для меня? Неудобные. Опасно? Опасно. Вот только мы еще посмотрим, для кого именно. Эти уроды на себе познают, кто такие Разрушители ранга Абсолют.

* * *

После дозаправки и возвращения связь с Аматэру прервалась, и все, что могла сделать Комацу Ая, это летать над полем боя и показывать Сашимидзу, что именно снимать. К сожалению, объем памяти у камеры не бесконечен, и снимать все подряд они не могли. Да и заряд батареи имеет предел. У самой Аи был отличный бинокль со встроенным ПНВ — прибором ночного видения, так что поле боя было у нее как на ладони.

В какой-то момент она заметила, как в окопах в одном месте собрались несколько человек, судя по всему, на совещание. Из-за брони и шлемов она не могла сказать с точностью, кто есть кто, но несколько человек носили только шлемы, и их Ая узнала. Так