— Может, вы захватите с собой эту птицу по пути в лагерь? — спросила Эйла. — А я пройдусь по холмам и соберу каких-нибудь приправ для утренней трапезы.

За территорией главного лагеря Летнего Схода возвышались известняковые холмы, они ограничивали с востока эту обширную и довольно ровную чашеобразную долину, открытую с западной стороны наподобие черпака. Многие поколения Зеландонии проводили Летние Сходы на этих просторных полях, отчего их поверхность стала значительно ровнее. Травянистые пологие склоны этой совкообразной долины включали в себя случайные впадины и всхолмления, и самые пологие участки даже слегка выровняли, чтобы подготовить удобные места для семейного отдыха, порой там собирались и целые Пещеры, поскольку оттуда открывался красивый вид на раскинувшиеся внизу поля. Эта отлого поднимающаяся к холмам долина была достаточно большой, чтобы вместить всех, прибывших на Летний Сход, Зеландонии, число которых уже перевалило за две тысячи человек.

В лесистой рощице, почти на гребне холма поблескивала гладь небольшого родникового пруда, питавшего своими водами ручей, который, сбежав по склону, впадал в более глубокую речку. Этот мелкий родниковый ручей легко можно было перейти вброд, но чистый, холодный водоем на вершине холма неизменно обеспечивал всех чистой питьевой водой.

Эйла поднялась к этой рощице по тропе, идущей вдоль берега ручья, который, поблескивая разноцветными переливами, говорливо бежал по каменистому руслу. Остановившись у источника, она напилась чистой воды и оглянулась кругом. Невольно притягивал взгляд, струившийся по склону холма, ручей. Он подпитывал своими водами протекавший посреди долины приток Реки, а в его долине раскинулся большой основной лагерь Летнего Схода. Окрестности изобиловали рельефно очерченными холмами и известняковыми скалами, прорезанными речными долинами.

Из этой заполненной людьми котловины доносились странные звуки. Она впервые слышала, как людское многоголосье огромного лагеря сливается в единый гул. Он напоминал приглушенный рокот, сквозь который вдруг прорывались случайные крики, вопли и возгласы. Отчасти эти звуки походили на гудение огромного пчелиного улья или на мычание далекого стада бизонов, и Эйла даже порадовалась, что уединилась на какое-то время.

Хотя ее одиночество было неполным. Она с улыбкой смотрела, как Волк обнюхивает все мелкие трещины и щели, и порадовалась, что он увязался за ней. Конечно, она и не привыкла видеть одновременно такое множество людей, ей больше не хотелось полного уединения. Его у нее было предостаточно, пока она жила в долине, покинув Клан, и она сомневалась, что выдержала бы его, если бы не подружилась с Уинни, а потом и с Вэбхья. Даже с ними ей было одиноко, но она научилась самостоятельно добывать пищу и делать все необходимые вещи, познала также радость полной свободы… и ее опасности. Впервые она могла делать все, что захочет, даже приютить детенышей лошади и льва. Полагаясь только на собственные силы, человек может довольно благополучно жить в одиночестве, если он молод, здоров и силен. И лишь во время серьезной болезни она осознала, насколько уязвимо ее благополучие.

Именно тогда Эйла во всей полноте поняла, что не выжила бы, если бы Клан не подобрал раненую и истощенную девочку, осиротевшую во время землетрясения, не приютил ее у себя из-за того, что она родилась у людей, которых Клан называл Другими. А через много лет, когда она и Джондалар жили в племени Мамутои, она пришла к осознанию того, что жизнь в человеческом сообществе, любом сообществе, даже таком, которое с большим уважением относится к потребностям и желаниям каждого человека, обязательно ограничивает личную свободу, поскольку нужды сообщества являются не менее важными. Выживание обуславливалось слаженными совместными действиями Клана, Стойбища или Пещеры, или любой группы людей, которые трудятся сообща и помогают друг другу. И неизменным остается некоторое противоборство между личными интересами человека и нуждами сообщества, а нахождение их гармоничного сочетания является вечным, но немаловажным вопросом.

Человеческое сообщество способствует не только выживанию каждого его члена. Оно также обеспечивает человека свободным временем для более приятных занятий, которые в племени Других дали толчок к развитию художественного восприятия мира. Их художественные произведения создавались в общем-то не ради самого искусства, они составляли неотъемлемую часть их жизни, часть их повседневного бытия. Почти каждая Пещера Зеландонии радовалась и гордилась своими достижениями и ценила успехи других мастеров. С самого детства каждому ребенку давали возможность приобщиться к любому занятию, в котором он мог добиться успехов, и приобретение практических навыков считалось таким же важным, как развитие художественных способностей.

Эйла вспомнила, что Шевонар, мужчина, погибший во время охоты на бизонов, мастерил копья. Конечно, многие могли бы сами изготовить копье, но узкая специализация позволяла достичь высокого мастерства, которое обеспечивало специалисту общественное признание и благополучную жизнь. В Зеландонии и в большинстве знакомых ей племен пища делилась на всех, хотя охотник или собиратель приобретал право подарить свою долю. Любой человек племени мог прожить, даже не делая никаких пищевых запасов, но никто не смог бы хорошо жить без какого-то практического ремесла или особого таланта, который повышает общественный статус.

Впервые столкнувшись со сложностями торгового обмена, Эйла все-таки постепенно узнавала, как оценивают Зеландонии затраты на изготовление вещей. Почти все творения рук человеческих имели определенную цену, хотя порой полезная ценность вещи была не очевидна. Вот эта-то ценность, или цена, являлась либо общепризнанной, либо устанавливалась в процессе личной сделки. В итоге лучшие и красиво сделанные вещи оценивались гораздо выше, частично потому, что люди чаще приобретали их, порождая спрос, а частично потому, что обычно на искусную работу затрачивалось больше времени и сил. Высоко ценились как художественные дарования, так и практическое мастерство, и большинство членов Пещеры обладало хорошо развитым художественным вкусом, определявшимся их собственными критериями.

Искусно сделанное и украшенное копье имело более высокую ценность, чем равно искусно сделанное с точки зрения его функционального назначения, но, с другой стороны, такое неукрашенное копье имело несравненно более значительную цену, чем плохо сделанное копье. Неряшливо сплетенная корзина могла служить так же, как тщательно сделанная и изысканно украшенная узорным плетением или разноцветными красками, но на первую почти не было желающих. Такие неприглядные, но прочные корзины использовались разве что для сбора корнеплодов, которые после промывки и сушки уже предпочитали хранить в более красивых корзинах. Практически полезные орудия и вещи для повседневных нужд обычно быстро изготавливались и так же быстро выбрасывались, а красивые и хорошо сделанные — обычно долго хранили.

Но ценилось не только рукотворное мастерство. Устройство и организация праздничных увеселений считались очень важными для жизни сообщества. Долгие холодные зимы обычно вынуждали людей ограничиваться пребыванием в жилищах под скальными навесами, и поэтому им нужно было как-то снять психологическое напряжение, вызванное тесным общежитием. И люди очень любили петь и танцевать, собираясь небольшими дружескими компаниями или на общие традиционные пиршества, и искусные флейтисты и певцы ценились так же высоко, как изготовители хороших копий и корзин. Эйла уже поняла, что также очень ценятся странствующие сказители. Даже в Клане были подобные сказители, вспомнила она. Им самим нравилось красиво пересказывать древние истории.