Месяц спустя после мюнхенских арестов Фэйрфакс отвёз фон Хиппеля в Москву, в Курчатовский институт. Они побывали в здании № 116. Сотрудники института высыпали на поднос перед ними урановые шайбы. Фон Хиппель заметил, что они хранят уран в шкафчиках вроде тех, что стоят в школьных раздевалках. «Я лишился дара речи», — вспоминал фон Хиппель. Там не было ни охраны, ни датчиков движения. Уран оттуда мог вынести кто угодно.

***

В октябре фон Хиппель приехал на комбинат «Маяк» недалёко от Челябинска — туда, где он побывал пятью годами ранее вместе с Велиховым. Этот объект значился в списке Фэйрфакса одним из вероятных источников радиоактивного материала, изъятого полицией в Мюнхене. В этот раз фон Хиппеля отвезли в здание № 42, которое он прежде не видел. Это был одноэтажный склад, построенный ещё в 1940-х. Одинокий охранник, приставленный МВД, открыл дверь ключом. В здании находилось 10250 контейнеров размером с гостиничную кофеварку, в каждом из которых лежало 2,5 кг оксида плутония. Они были размещены в траншеях и дважды запечатаны во избежание утечек, однако склад был настолько радиоактивным местом, что сотрудникам разрешалось заходить внутрь только на короткое время. Более того, туда легко могли проникнуть воры. Там не было камер видеонаблюдения, а сбежать можно было через вентиляционную шахту. Здание «не могло обеспечить достаточной защиты от проникновения, — записал фон Хиппель после поездки. — Там множество окон и дверей, крыша — тонкая. Контейнеры с плутонием, находящиеся внутри, легкодоступны: достаточно отрезать запечатывающий их провод, снять 20-килограммовую оболочку, спуститься и вытащить кассеты. Свинцовые пломбы легко вскрыть. У охраны нет радиосвязи…» После того как контейнеры укладывают в траншеи, говорил он, «не проводится инвентаризации, позволяющей убедиться, что их содержимое на месте». Фон Хиппель прикинул, что на складе плутония достаточно для изготовления нескольких тысяч бомб.

К осени 1994 года стало ясно, что в бывшем Советском Союзе ядерные материалы повсюду, и Соединённым Штатам в связи с этим ещё многое предстоит сделать. Фон Хиппель отметил в меморандуме, что добиться кооперации со стороны России «чрезвычайно сложно», хотя десятки объектов и сотни тонн материалов, пригодных для изготовления оружия, находятся под угрозой.[848]

***

После месяцев работы секретная операция по изъятию казахстанского урана в октябре была почти подготовлена. Приближались снегопады. «Я всё давил и давил, чтобы ускорить ход дела, зная, что в этом краю зима наступает рано, — рассказывал Вебер. — Если мы не покончим с этим до первого снегопада, будут неприятности». Небольшая группа американцев незаметно приехала в Усть-Каменогорск летом, чтобы проверить, сможет ли взлётно-посадочная полоса принять транспортные самолёты С5 «Galaxy», и обследовать контейнеры на складе в Ульбе. Лаборатория Y-12 в Окридже собрала мобильное процессинговое оборудование. Для операции были отобраны 29 женщин и мужчин, в том числе Элвуд Гифт, участвовавший в первой поездке. 7 октября президент Клинтон подписал секретную директиву, одобрявшую переброску урана по воздуху, и в Окриджской лаборатории прошёл последний инструктаж. На следующий день три самолёта С5 (они относятся к числу самых больших летательных аппаратов в мире) поднялись с базы ВВС «Довер» в Делавэре. Они взяли курс на Турцию, а после отправились в Усть-Каменогорск. Вебер ждал их в диспетчерской вышке небольшого аэропорта. «Это одна из тех диких ситуаций, которые случались после холодной войны. Такое нужно пережить самому, чтобы поверить в это. Так или иначе — я в диспетчерской, и никто там не говорил по-английски, — вспоминал Вебер. — Так что они сказали: “Энди, а можешь поговорить с лётчиками и повести их?”» Самолётам С5 нужна была посадочная полоса длиной 1800 метров, и они приземлились на ухабистой усть-каменогорской полосе в 2400 метров, по выражению одного из пилотов, как «необъезженный жеребец». Самолёты разгрузили, и они улетели на базы в Турции; там самолёты должны были ждать приказа о возвращении в США.

Американцы приступили к работе на заводе в Ульбе. Двадцать пять человек были из Окриджа; ещё там были: специалист по связи, врач и четверо военных, в том числе трое переводчиков, говорящих по-русски. Каждый день они покидали гостиницу до рассвета и возвращались, когда было уже темно, по двенадцать часов в сутки упаковывая уран в специальные контейнеры, в которых его можно было перевезти в США. Всего надо было упаковать 2200 кг, в том числе около 600 кг высокообогащённого урана. На складе было семь разновидностей материалов, содержащих уран, большая часть была усыпана бериллием.[849] В целом команда нашла на складе 1032 контейнера. Все их надо было распаковать, осмотреть содержимое и заново упаковать для транспортировки в банках объёмом один литр. Затем банки нужно было поместить в 448 транспортных контейнера — 208-литровые барабаны со вставками из пенопласта. Требовалась кропотливая проверка: каждую банку надо было сопоставить с заполнявшимся от руки складским журналом. Американцы обнаружили на складе несколько контейнеров без жетонов. Часть урана нужно было разогреть в специальной печи, чтобы удалить воду и ускорить упаковку. Процесс требовал точности, выдержки и секретности. Если бы информация просочилась наружу, операцию, возможно, пришлось бы отменить. «Спецгруппа» Старра в Вашингтоне придумала легенду: если американцев обнаружат, им следует сказать, что они помогают Казахстану составить декларацию для Международного агентства по атомной энергии. Работа шла в условиях серьёзного стресса. Многие члены команды никогда не бывали за пределами США. Некоторые так тосковали по дому, что в нарушение правил звонили на родину с местных телефонов. Спецназ Казахстана издали следил за ходом операции, готовясь при необходимости защитить американцев.

К 11 ноября работа была закончена, и 448 бочек погрузили на тягачи. Команда была настроена добраться домой до Дня благодарения, но вмешалась погода. Сначала пять самолётов С5 получили приказ эвакуировать группу и груз, но в нужный момент из-за плохой погоды и технических проблем оказались готовы только три самолёта. Наконец, 18 ноября один самолёт вылетел из Турции в Казахстан. Пока он был в воздухе, в три часа утра уран стали подвозить с завода в Ульбе в аэропорт. Вебер ехал в главной машине службы безопасности, старой «Волге». «На дороге была тонкая ледяная корка, — рассказывал Вебер. — Грузовики скользили, а я думал, как же мне не хочется звонить в Вашингтон и объяснять, что одна из машин с обогащённым ураном слетела с моста в реку, и мы её ищем. Каким-то чудесным образом мы добрались до аэропорта в целости и сохранности».