Спать лёг в три утра, проснулся почти в полдень. Впрочем, это уже обычная практика, с такими поздними боями волей-неволей будешь дрыхнуть до обеда. Каждый раз остаёмся без завтрака. А в ужин стараемся есть немного. Вернее, те мало едят, кому выходить на ринг, остальные могу позволить себе полноценный европейский стол. Борщами и пельменями нас не балуют. Меню для всех одно и то же, усреднённое. Но не ропщем, потому как всё на алтарь победы, а обеды такие, что реально можно нажраться от пуза. Но мы стараемся не переусердствовать, нам нужно вес держать, хотя боксёрам моей категории свыше 81 кг можно не волноваться. Главное – на ринге чувствовать лёгкость, а не ходить по канвасу с одышкой после первого раунда.

Пока обедал – вспоминал Полину. Звонить в Свердловск дорого, слать письма нет смысла. Пока дойдёт – сам вернёшься. И желательно с золотой медалью.

– Женька, идём в зал заседаний, – услышал я на выходе из ресторана голос Коли Хромова.

– А что там? Будут делать накачку в преддверии финалов?

– И это тоже, – хмыкнул Коля. – А ещё будут стихи читать.

Кто там говорил, что только Высоцкий имел возможность выезжать в капстраны благодаря французской жене? Вон, Роберт Иванович Рождественский, который при рождения звался Роберт Станиславович Петкевич[29], спокойно прилетел в Мадрид, и теперь готов выступить перед сборной со своими произведениями. Когда я занял свободный стул с мягкой обивкой в зале заседаний отеля, он уже о чём-то общался с тренерами и представителем консульства. Увидев меня, улыбнулся, подошёл, протягивая руку.

– Евгений, рад вас видеть! А я к полуфиналам прилетел, болел за вас¸ хоть вы меня на трибуне наверняка и не видели. Да и не только за вас, за всех наших ребят болел. И завтра буду болеть.

А дальше была речь старшего тренера сборной, настраивающая нас, финалистов, только на победу. Оратор из Степанова так себе, куда больше запомнилось выступление Рождественского, прочитавшего в том числе свежее стихотворение:

«В атмосфере, которая давит на ринг(Сообщить об этом необходимо), Пятьдесят процентов табачного дыма, Остальное: крик, крик, крик».

Потом нам разрешили прогуляться в город, ежели у кого имеется такое желание. У меня лично имелось, как и у ещё нескольких ребят, тоже пожелавшим потратить валюту, которую нам обменяли из расчёта 2 доллара в день. Сразу выдали песетами, в это время один доллар равнялся 70 песетам. Только на сувениры и хватит, или ещё на какую-нибудь мелочь типа коробки сигар.

– К ужину чтобы были в гостинице, – строго заметил Ленц.

Сам он и представитель советского консульства, взяв Рождественского буквально под руки, куда-то его повели. Видимо, у них назрел свой обед.

В город нас отправились восемь человек, все боксёры, у тренеров были свои дела. Старшим назначили комсорга Саню Мельникова. Нас ещё перед поездкой инструктировали, что можно, а чего нельзя делать за границей, тем более в капстране, в этот раз только напомнили, чтобы вели себя подобающе советским спортсменам.

Отель «Conde Duque» находился практически в центре Мадрида, поэтому мы решили на транспорт не тратиться, несколько часов нам вполне хватит на пеший шопинг. Да и вообще красиво тут, недаром я фотокамеру захватил. И я ребят то и дело щёлкаю на фоне разных достопримечательностей, и они меня…

Парк Буэн-Ретиро с «хрустальным дворцом», музей Прадо, королевский дворец, Площадь Пласа-Майор с конной статуей короля Филиппа III, кафедральный собор Альмудена… Даже рынок Сан Мигель – настоящая достопримечательность, так как он сохранил первоначальный железный каркас с 19 века.

– Ну что, валюту надо тратить, – подал голос Казарян, когда время близилось к пяти вечера. – Не в Союз же её везти.

– Надо найти сувенирную лавку.

– Да ну их, эти сувениры, – поморщился Валера Трегубов. – Я тут с одним местным пообщался из отеля, он немного знает русский сказал, что знает место, где чуть ли не бесплатно можно взять почти новые шмотки.

– О, отлично! – довольно разулыбался Казарян. – Показывай, Сусанин, щас джинсами затаримся.

– Да я плохо ориентируюсь, знаю, что этот магазинчик находится на улице Калле Гран Виа. Нужно у прохожих спросить.

– Вы как хотите, а я за сувенирами.

– И где они? – спросил Мельников.

– Да хрен их знает, щас на ломаном английском начну опрашивать прохожих.

Комсорг наш, судя по его виду, больше желал идти за халявной одеждой, чем за сувенирами.

– Ты главное, к ужину не опаздывай, а то с меня спросят, – на прощание сказал он.

Ближайший сувенирный магазинчик я нашёл довольно быстро. Он располагался на узенькой улочке под названием Калле Прециадос. Симпатичный магазинчик с неплохим ассортиментом. Яркая расписная посуда, включая майолику, винные кожаные бурдюки, которые можно носить как флягу, веер, кастаньеты, разноцветные напёрстки из металла и обожжённой, покрытой глазурью глиной… Для тех, кто ценит юмор, продаются каганеры – фигурки человечков, справляющих большую нужду. Считается, что такой сувенир приносит успех владельцу. Платья для фламенко и майки с символикой футбольных клубов. Даже подарочные издания с рецептами испанских блюд. Правда, такая богато иллюстрированная книга стоила тысячу песет, и отдавать за неё практически всю наличность было откровенно жалко.

Помимо меня здесь крутилась парочка немолодых итальянских туристов, придирчиво выбиравших подарки, насколько я понял, каким-то Джулии и Виченцо. Занятый ими пожилой продавец кинул на меня вопросительный взгляд, я кивнул, типа здрасьте, он тоже кивнул и вернулся к итальянцам. А я продолжил знакомство с ассортиментом сувенирной лавки. И не заметил, как рядом со мной оказался невысокий крепыш, несмотря на жару, одетый в костюм с галстуком и со шляпой на голове.

– Герр Покроффски! – негромко произнёс он с сильным акцентом, при этом почти не шевеля губами и глядя перед собой, словно тоже изучая прилавки с товаром. – Я иметь к вам деловой предложение.

– Вы кто? – так же негромко спросил я.

– Я представлять ваш соперник по финал Петер Хуссинг. Мы знать, что советский спортсмен… как это сказать… иметь материальный затруднений, и хотеть предложить вам хороший деньги.

Вот оно что! Видимо, сейчас пойдёт разговор о сдаче боя. И я не ошибся.

– Пять тысяч доллар! – он наконец-то повернулся ко мне, вперившись в меня водянистыми глазами. – Это для вас огромный деньги. Вы только есть уступить Петер Хуссинг – и деньги ваш. Ну что, как у вас говорить, по рукам?

– Что-то дёшево вы меня цените, – усмехнулся я. – Вот если бы предложили пятьдесят тысяч…

– Вы предлагать нереальный цена! – выпучил глаза немчура.

Я нахмурился, чувствуя, как раздуваются мои ноздри, а глаза наливаются кровью.

– Слышь ты, херр не знаю