Я впервые встретился с Джорджем Бушем в июне 1981 года, когда он был вице-президентом в администрации Рейгана. Наши замечательные отношения не изменились, когда он стал президентом. Он был исключительно теплым и дружелюбным человеком. В 1982 году, когда Буш узнал, что я направляюсь в Вашингтон для встречи с Рейганом, он пригласил меня провести с ним время в Кеннебанкпорте, в штате Мэн, где он проводил летний отпуск. Я поблагодарил его, но отказался, потому что должен был встретиться с дочерью Линь, которая тогда работала в Бостоне, в госпитале штата Массачусетс. Тогда он прислал мне сообщение с просьбой приехать вместе с ней, и было ясно, что он был вполне искренен. В результате мы провели с ним выходные. Линь и я бегали трусцой вместе с Бушем в сопровождении его охраны. Мы свободно разговаривали о политике и в целом хорошо провели время. Барбара Буш была такой же дружелюбной, как и ее муж. Она была гостеприимной, обаятельной, общительной и абсолютно не претенциозной. Как и Буш, она была искренне рада, что друзья проводили выходные вместе с ее семьей, и мы чувствовали это.

В 1990 году, после того как Ирак оккупировал Кувейт, США с целью наращивания своих сил в Персидском заливе пришлось быстро перебросить в этот регион полмиллиона военнослужащих. Хотя наше соглашение о намерениях не было еще подписано, мы разрешили американским самолетам и кораблям, перевозившим живую силу и технику через Тихий океан, останавливаться в Сингапуре. Мы также послали бригаду врачей в Саудовскую Аравию, чтобы продемонстрировать нашу поддержку операции в Персидском заливе. Индонезия и Малайзия оставались нейтральными. Мусульмане, составлявшие большинство их населения, симпатизировали Саддаму Хусейну и народу Ирака и проявляли свою солидарность с ними.

Я посетил президента Буша в Белом доме 21 января 1991 года, в тот момент, когда операция «Буря в пустыне» приближалась к своему зрелищному завершению. Американские, британские и французские войска завершали окружение вооруженных сил Ирака. Мы провели вечер в его частной квартире с советником Буша по национальной безопасности Брентом Скоукрофтом, обсуждая арабо-израильские отношения в широком контексте. Я поздравил его с успехом в создании широкой коалиции сил в поддержку операции в Ираке, которая включала арабские государства: Египет, Сирию, Марокко и страны Персидского залива. Тем не менее я отметил, что мусульманский мир поддерживал Саддама Хусейна, несмотря на то что он был неправ. Израильтяне продолжали строительство все новых поселений на западном берегу реки Иордан, и это разжигало страсти в арабском и мусульманском мире. Союзники и друзья Америки были встревожены – где-то там, в будущем, обязательно должен был произойти взрыв. Я настаивал на том, чтобы Америка публично высказалась в поддержку такого решения проблемы Ближнего Востока, которое было бы справедливым с точки зрения и палестинцев, и израильтян, чтобы продемонстрировать, что США не поддерживали Израиль независимо от того, был ли он прав или нет.

В следующий раз мы встретились с Бушем, когда он посетил Сингапур в январе 1992 года по пути в Австралию и Японию. После событий на площади Тяньаньмэнь 4 июня 1989 года отношения между США и Китаем ухудшились. Это был год президентских выборов в Америке, и Буш находился под давлением, в том числе и со стороны либералов в собственной республиканской партии. Чтобы поддержать свою политику в отношении Китая, он должен был добиться от Китая уступок в таких вопросах, как освобождение находившихся в заключении лидеров акций протеста на площади Тяньаньмэнь, нераспространение ядерного оружия и технологии создания ракет с большим радиусом действия, а также в вопросах торговли. Ему становилось все сложнее поддерживать свое вето на решение Конгресса США о лишении Китая статуса наибольшего благоприятствования в торговле. В связи с планировавшимся визитом в Сингапур председателя Китая Ян Шанкуня Буш хотел, чтобы я попросил его об освобождении заключенных, что явилось бы односторонней демонстрацией готовности Китая к примирению.

Двумя днями позже я встретился с председателем Ян Шанкунем и передал ему слова Буша. Ян Шанкунь сказал, что давление, которое США оказывали на Китай в связи с нарушениями в области прав человека, являлось оправданием для навязывания Китаю американской политической системы и американского понимания свободы и демократии. Для Китая это являлось неприемлемым. Когда в ноябре того же года Буш проиграл на выборах Биллу Клинтону, я почувствовал, что в основах и стиле американской политики грядут изменения. Клинтон пообещал, что «Америка не будет нянчиться с тиранами от Багдада до Пекина». Многие из сторонников Клинтона действовали так, будто Китай был страной третьего мира, зависевшей от американской помощи, а потому уступающей дипломатическому и экономическому давлению. Это не обещало легкой жизни ни Америке, ни Китаю.

История отношений Сингапура с США четко подразделяется на два периода: во время и после холодной войны. Когда Советский Союз представлял собой угрозу для Америки и всего мира, у нас были хорошие отношения с администрациями и президентов-демократов, и президентов-республиканцев: от Джонсона в 60-х годах до Буша в 90-х. Наши стратегические интересы полностью совпадали – США, как и мы, боролись против Советского Союза и коммунистического Китая. Кроме того, мы решительно поддерживали американское военное присутствие в Восточной Азии.

Падение Берлинской стены в 1989 году ознаменовало собой начало конца холодной войны, но эффект этих геополитических изменений стал ощущаться в политике администрации Клинтона только с 1993 года. С приходом в Белый дом поколения активистов, выступавших против войны во Вьетнаме, вопросы демократии и прав человека, прежде игравшие вспомогательную роль, приобрели наибольшую важность. Правительство Соединенных Штатов поддерживало президента Российской Федерации Ельцина, заявившего о намерении провести демократизацию своей страны. США говорили о России как о друге и союзнике, а о Китае – как о потенциальном противнике. Мы не имели разногласий с США относительно России, каковы бы ни были наши сомнения относительно ее демократического будущего, но мы отошли от враждебной риторики США по отношению к Китаю. Мы опасались, что такие враждебные заявления в адрес Китая и такие действия по отношению к Китаю, будто он являлся врагом, могли действительно превратить его во врага. Мы не хотели, чтобы это случилось, – ни одна страна в Юго-Восточной Азии не хотела бы нажить себе врага в лице Китая. В этот период Америка также хотела сократить свое военное присутствие в Юго-Восточной Азии, и Сингапур больше не был ей столь полезен, как ранее.

Многие американцы считали, что после краха коммунизма в Советском Союзе коммунистическая система в Китае также долго не продержится и что моральным долгом Америки было положить ей конец. В Америке существовало два подхода по отношению к Китаю. Один, одобренный президентом Бушем, заключался в том, чтобы поощрять участие Китая в процессе конструктивного сотрудничества, способствовать постепенным переменам в стране. Второй, одобренный американским Конгрессом, заключался в применении санкций и оказании политического и экономического давления с целью заставить Китай соблюдать права человека и проводить политические реформы. Конгресс США наложил некоторые санкции на Китай после событий на площади Тяньаньмэнь, но вскоре на него стали оказывать давление с просьбой отменить статус наибольшего благоприятствования для китайских товаров, экспортировавшихся в Америку. Конгресс принял резолюцию об отмене статуса наибольшего благоприятствования до тех пор, пока в Китае не улучшится ситуация в области прав человека. Буш наложил вето на эту резолюцию, и с тех пор этот ритуал стал повторяться ежегодно.