Оставшаяся во Франции, без работы и припасов, Великая компания Сегена де Бадефоля становилась все более опасной. Большинство из рутьеров держались вместе и отправились на север в Альбижуа и Руэрг, чтобы перегруппироваться[781]. Затем, в августе 1361 года, они спустились с холмов, вновь вторглись в Лангедок и подошли к Нарбону. Каждый день их численность увеличивалась за счет вновь прибывших. Когда уполномоченные двух королей очистили от рутьеров замки Луары и начали умиротворять провинции Центрального массива, через Бургундию, Божоле и Лионне и вниз по долине Роны двинулась волна безработных солдат. Самыми крупными из вновь прибывших были отряды сеньоров д'Альбре. Берар д'Альбре, младший брат сеньора д'Альбре, был молодым человеком двадцати с небольшим лет, который ранее активно действовал в Бурбонне. Бертука, его внебрачный кузен, провел несколько лет в пустующей Оверни. Эти два человека прибыли в Нижний Лангедок со своими отрядами в начале августа 1361 года и объединились с Сегеном де Бадефолем у Нарбона. Из Нарбона их объединенные компании сначала направились на юг, вторгшись в Руссильон. Затем, ничего там не найдя, в середине августа 1361 года, они повернули на запад. Скрытно пройдя ночью 40 миль вверх по долине реки Од, они внезапно появились в Каркассе и Тулузене до того, как стало известно об их приближении. Это позволило им захватить три рыночных города и обеспечить себя продовольствием, что стало их единственным заметным успехом после взятия Пон-Сен-Эспри. Отсюда они отступили обратно в Руэрг и начали торговаться с властями за цену своего ухода. В начале ноября они приняли от сенешаля и Штатов Руэрга мизерную сумму в 5.200 флоринов, за свой уходи. Еще 3.000 флоринов было получено от епископа Альби за уход из его епархии. Три недели спустя, 23 ноября 1361 года, Великая компания заключила аналогичную сделку с тремя сенешальствами Тулузы, Каркассона и Бокера. Сеген де Бадефоль сдержал свое слово. Он бросил свои компании и вернулся в Перигор. С точки зрения самих компаний, вторжение в Лангедок не было успешным. Похоже, они оказались не готовы к высокой степени организации обороны, которая была намного эффективнее, чем все то, с чем они сталкивались в центральных провинциях[782].

* * *

11 августа 1361 года сэр Джон Чандос предстал перед Иоанном II и его Советом в королевском поместье Венсен, чтобы заявить о своих правах на территории, уступленные английскому королю по договорам в Бретиньи и Кале. Так началось самое значительное изменение в политической географии Франции с тех пор, как эти же территории были завоеваны французской короной в первой половине XIII века. Разбирательство началось в Пуату в конце сентября и продолжалось в быстром темпе. Чандос "не намерен больше терпеть задержек или того, чтобы его сбивали с толка словоблудием", — сказал он маршалу Бусико, главному французскому комиссару по передаче земель, который находился на больничной койке, не в силах двигаться. Оба они уже проехали через все главные города Пуату, Сентонжа, Ангумуа, Перигора и Лимузена, а в начале нового года двинулись в пограничные провинции Керси и Руэрг. Объезд территорий был в основном завершен к концу февраля 1362 года. Ход событий везде был примерно одинаковым. Уполномоченные обоих королей подъезжали к закрытым ворота, а за ними со стен наблюдали городские магистраты. Старший французский комиссар зачитывал указы Иоанна II, повелевающие его подданным присягнуть на верность королю Англии. Ворота открывались, ключи передавались английским уполномоченным и те входили в город. Далее они направились в какое-нибудь общественное место, например на рыночную площадь, чтобы принять присягу главных горожан. Уполномоченные публично обещали, что существующие привилегии города будут соблюдены. В провинциальных столицах назначался сенешаль. В местах, обнесенных стенами, устанавливались гарнизоны и капитаны. Местные чиновники были назначены заново. Над главными воротами вывешивался герб Эдуарда III. Затем толпа уполномоченных, чиновников, клерков и солдат переходила к следующему городу[783].

Как французы восприняли эту перемену власти? Это сложная и противоречивая тема, затуманенная патриотическими предрассудками других эпох. Конечно, не было никакого сопротивления и очень мало явного нежелания. Дворянство в целом приняло передачу без колебаний. Например, Гишар д'Англе, который был одним из уполномоченных французского короля, пятнадцать лет сражался против англичан и гасконцев на границах Сентонжа и дважды попадал в плен к ним. Тем не менее, он довольно легко сменил подданство и в конце концов стал маршалом Аквитании под командованием принца Уэльского. Так же поступил и Луи д'Аркур, давний лейтенант французской короны в Нижней Нормандии, который был сеньором Шательро в северном Пуату. Он остался верен Иоанну II даже после казни главы дома Аркуров в 1356 году. Проведя большую часть своей взрослой жизни в борьбе против английского короля, Луи д'Аркур стал его верным подданным, сражался против французов в Испании и, в конце концов, во Франции. Среди знатных людей уступленных провинций лишь немногие возражали, но у них были на это свои особые причины[784].

Среди городов, которые, возможно, были более чувствительными барометрами общественного мнения, существовало резкое разделение между приморскими регионами на западе и провинциями юго-восточной границы. В Пуату, Сентонже, Ангумуа и Перигоре главной заботой городов было подтверждение новым государем привилегий, дарованных на протяжении веков королями Франции. Как только это было согласовано, они с готовностью подчинились и в течение многих лет оставались безусловно лояльными новому порядку. Дальше на восток люди, пострадавшие от рук компаний в недавние тяжелые времена, научились относиться к англичанам и гасконцам как к естественным врагам. Там наблюдалось нежелание и беспокойство, а иногда и открытый протест. Лимузен стал первым случаем открытой оппозиции, с которой столкнулись комиссары. Начало организованной разбойничьей деятельности в этом регионе относится к 1348 году, как и в любой другой провинции Франции, а в 1361 году там все еще действовали бретонские компании. Кроме того, часть провинции принадлежала Карлу Блуа, претенденту на Бретань, который не участвовал в договорах и чьи капитаны отказались сотрудничать. Бусико пришлось объяснить жителям Лиможа, которые хотели уточнить его инструкции у правительства в Париже, прежде чем выполнять их, что король приказал им подчиниться "не потому, что он их ненавидит, а ради мира и освобождения себя и своего сына из плена"[785]. В Руэрге штаты провинции были созваны в Родез для рассмотрения вопроса о предполагаемой передаче. Перед ними выступил граф Арманьяк, который убеждал их (тщетно) настаивать на сохранении, по крайней мере, права на окончательную апелляцию к королю Франции против действий английского монарха. Штаты решили все же подчиниться, хотя некоторые из делегатов с видимым беспокойством. Город Родез отказывался вывешивать герб своего нового государя над своими воротами до 1365 года. Керси, который, вероятно, пострадал от войны больше, чем любая другая юго-западная провинция, открыто заявил о своих возражениях. Гурдон, до которого Чандос добрался только в июле 1362 года, не открывал свои ворота до тех пор, пока тот не