Согласно упомянутой Декларации процедура целования производится так. Лица предназначенные для целования, движутся навстречу друг другу, изображая на лице нечто такое, что в великой ибанской литературе передается возгласом: ба, кого я вижу! сколько лет, сколько зим!! Вот не чаял встретиться!!! Сблизившись на такое расстояние, чтобы нижние части животов плотно прижались друг к другу, целовальщики останавливаются и разводят руки в стороны под углом шестьдесят градусов ладонями вперед. Одновременно они приоткрывают пасти ровно настолько, чтобы не вывалились искусственные челюсти, но чтобы началось обильное слюноотделение, и выпячивают губы как можно дальше вперед. Затем резким движением они хватают друг друга крест-накрест, причем встречающий слегка сгибается влево, поскольку правая его рука идет вверх, на левое плечо встречаемого, а левая - вниз, на правый тазобедренный сустав встречаемого, тогда как встречаемый слегка сгибается вправо, кладя левую руку на правое плечо встречающего, а правую - на его левый тазобедренный сустав. Раньше целующиеся часто путали правое и левое у стоящего напротив партнера и сцеплялись таким фантастическим образом, что их с большим трудом разнимали. Иногда их даже разрезали автогеном. Потом разработали специальную инструкцию в дополнение к Декларации и под расписку разослали королям, президентам, председателям, шахам и прочим лицам, допускаемым к обряду целования на высшем уровне. Инструкцию разработали в Научно-Исследовательском Институте Житухо-Обыденных Проблем (НИИЖОП, или короче, ЖОП)! И недоразумения стали происходить реже и без грубых патологических последствий. Да и то лишь в случаях, когда не соблюдались другие пункты Декларации. Например, если пупы встречающихся не совпадали по вертикали, то ближайшим к правой руке оказывалось не левое, а правое плечо партнера, а ближайшим к левой руке - не правое, а левое бедро. В таком случае целующиеся некоторое время ловили друг друга как будто бы с завязанными глазами, дружелюбно похихикивая. Мол, где же ты потерялся, твое королевское величество,... твою мать! Ха-ха-ха! А Вы-то где, Ваше Высокопревосходительство Товарищ Председатель! Ха-ха-ха! Наконец, объятие устанавливалось в строгом соответствии с инструкцией. И тут же каждый из обнимающихся впивался губами в губы партнера, издавая звуки, похожие на звуки лопающегося детского воздушного шара или вытаскиваемой из бутылки пробки, и брызгая на окружающих слюной. Делают они это трижды. Сперва справа налево. Потом слева направо. Потом прямо, отведя носы в стороны. Окружающие в это время хлопают в ладошки, блаженно улыбаются и скандируют: друж-ба! друж-ба!

Утвердился этот обычай, конечно, не сразу. Ибанским руководителям пришлось приложить немало усилий и изобретательности. Так, однажды Заведующему Ибанска (Заибану) доложили, что король одной вшивой западной державы, с которым Заибан решил побеседовать по душам, целоваться не будет. Ему, видите ли, воспитание не позволяет. Он даже условием встречи поставил, чтобы никаких целовании. Не беда, сказал Заибан. Не таких перевоспитывали. И перевоспитали. Когда король вылез из самолета, Заибан пошел ему навстречу, заложив руки за спину. Король вздохнул с облегчением и улыбнулся. Этого только и надо было Заибану. Он мигнул министру обороны. Тот навалился мощным пузом, усеянным орденами, на хилого королишку. А начальник почетного караула с таким остервенением взмахнул шашкой перед самым носом королишки, что его величество с перепугу ринулся прямо в объятья Заибана. Тот зажал его и нацеловался власть. Короля потом две недели отмывали, как будто он провел ночь в клетке старой верблюдицы в ибанском зоопарке и был ею оплеван. На родине подчиненные стали обращаться к королю на Ты и требовать реформ. И король отрекся от престола. Короче говоря, ибанским руководителям пришлось перецеловать не одну тысячу политических деятелей, прежде чем обычай целования завоевал мир. После этого ибанские руководители вместо устаревшего обращения "Погодите, мы вам покажем!", стали употреблять современное обращение "Погодите, мы вас поцелуем". В Париже начались студенческие беспорядки, ставшие неразрешимой загадкой для западных социологов, но блестяще объясненные с позиций ибанизма Социологом, Супругой и Тлей. Для Сотрудника они загадкой не были еще до того, как они начались. И он лишь снисходительно усмехался, читая статью Тли в Установочном Журнале. Под давлением левых сил в Париже открыли кафе и выпустили духи "Поцелуй ибанца". Теперь немного терпения, сказал Заибан своим соратникам, и мы их всех передавим, как клопов.

Как вы тут жили это время, спрашивает Мазила. Никак, говорит Болтун. Здесь не происходит ничего существенного. Одни пустяки. Недавнее прошлое воспринимается как Золотой Век. О Претенденте, Академике, Мыслителе и прочих из этой компании вспоминают как о светочах разума и свободомыслия. Представляешь, кто должен вылезти на сцену ибанской истории, чтобы все эти ничтожества воспринимались как титаны! Крыс, Вошь, Вша, Тля, Мышь и прочая мерзость. И это далеко не худшие экземпляры. Наоборот, это лучшее, что есть. Значит, говорит Мазила, придавая сплюснутому носу Заибана форму носа римского патриция, период Растерянности кончился ничем. Почему же ничем, говорит Болтун. Результаты этого периода весьма характерны и значительны. Во-первых, ибанское общество вытолкнуло из себя чужеродные элементы и снова стало на путь монолитности и однородности. А мы, спросил Мазила, не в счет? Ты лепишь Заибана, сказал Болтун. А я по-прежнему ничего не делаю. Так что мы не в счет. Во-вторых, попытка либералов утвердиться у власти потерпела крах. Либералы либо выброшены из системы власти, либо перелицевались, либо потонули в могучем потоке обыденности и серости. А что из себя представляют в общих чертах те, кто утвердился у власти, спросил Мазила. Ничто? Серость? Бездарность? Так-то оно так, сказал Болтун. Но такая характеристика слишком поверхностна. Она не учитывает специфику этих людей. Либералы ведь тоже не блистали талантами. Вообще, бездарность и серость не есть социальная характеристика людей. Это их общее нормальное качество. Ну как что же это за люди, спросил Мазила. Я тебе поясню на примере нашего учреждения, сказал Болтун. Оно типично для целой категории учреждений, активно участвующих в определении характера власти. А только их и надо в данном случае принимать во внимание. Парикмахерские, магазины, заводы и т.п. тут не имеют решающего влияния.

Директором у нас назначили Крыса, продолжал Болтун. Кто такой? Ничего особенного. Раньше никому даже в голову не пришла бы мысль, что его могут назначить на высокую должность. Представь себе, два года искали, прежде чем его нашли. И безошибочно точно. Именно то, что нужно. Честный, исполнительный работник. Не карьерист в том смысле, что не предпринимал никаких мер, чтобы вырваться вверх. Они все вообще делают карьеру вместе со слоем, к которому принадлежат, а не лично. Пишет статьи и книги. Сам пишет. Серенькие. Но свои. И результаты современной науки учитывает. И идеи новые. И все такое прочее. Скука одуряющая. Никаких ошибок. Линию, какую от него потребуют свыше, будет проводить неуклонно, спокойно, не спеша, с прицелом на бесконечность. Прикажут раздуть дело, раздует. Если нужно, напустит на себя искренний гнев. Нальется кровью. И понесет на высшем уровне. Удивительное сочетание спокойствия, хладнокровия, выдержки и психопатии, пафоса, демагогии, искренности, надрыва и т.п. При Хозяине сформировался в настоящего братийного функционера. Потом был в тени. Последнее время начал понемногу выталкиваться. Не хапуга. Скромен в быту. Хороший семьянин. Ну как? Нравится?