Конечно, у него были в запасе и лучшие аргументы, но он не стал к ним прислушиваться, а осторожно полез в отверстие. Затем присел на корточки на одной из ступенек и посмотрел вниз, желая убедиться, что грубо вытесанная в камне лестница не заканчивается в нескольких ярдах от отверстия и он не провалится в пропасть. Камень здесь был обработан гораздо хуже, чем в других частях лабиринта. Тем не менее чувствовалась основательная работа фандерлингов. Насколько Чет мог видеть, лестница нигде не обрывалась. Он с предосторожностями спустился еще на несколько ступеней, посмотрел наверх и увидел, что в нижней части одного из четырех камней, закрывавших люк, выдолблено углубление, которое могло служить ручкой. Стоя на лестнице, можно было поставить камни на место.

«Нет, я, пожалуй, не стану этого делать», — подумал Чет.

Непонятно, как мог поднять плиты Кремень, если он спускался именно этим путем? Мальчик был очень ловким, но недостаточно сильным для этого.

И тут у Чета возникла новая мысль. Он выбрался обратно и развязал рубашку, обмотанную вокруг пояса. Было слишком жарко, и он не надевал ее после того, как забрал у Жуколова. Чет бросил рубашку у самого входа в тупик. Любой, кто пройдет мимо, увидит ее, прежде чем повернуть за угол.

«По рубашке братья догадаются, куда я направился. Это все равно что отправить им письмо».

Чет слегка приободрился, постарался не бояться того, что ждет его в этом узком проходе, и двинулся вниз по ступенькам лестницы.

То ли пары ртути здесь сгущались, то ли сам колодец был каким-то… странным… но Чет с трудом сосредоточился на простой задаче: не упасть на узких ступеньках.

Лестница не представляла собой ничего особенного. Через каждые десять ступеней Чет проходил мимо линии символов, похожей на длинное-длинное слово. Символы эти были выполнены в одном и том же стиле. На стенах он уже не видел ни лиц, ни фигур. Фандерлинг не мог избавиться от ощущения, что вокруг него мелькают какие-то предметы, а слабый свет коралла отражается от голых стен так, словно они сделаны не из обычного камня, а из чего-то гладкого и прозрачного. Ему казалось, что спуск проделан не в хорошо знакомом известняке, а внутри огромного темного кристалла. Размеры колодца постоянно менялись: он становился то шире, то уже.

Потом Чет впал в странное состояние: он не мог вспомнить, как попал сюда. Ему казалось, что его проглотил Сияющий человек и теперь он спускается по пульсирующей каменной глотке в самое сердце Святилища Тайн. Чуть позже это состояние уступило место вспышкам света, похожим на сверкание искр за закрытыми веками. Колодец заполнился неясными шепотами, глухим и далеким шумом волн, разбивавшихся о камни, и фандерлинга охватил суеверный ужас.

«Нет, мне здесь не место. Сюда могут входить только братья храма, а возможно, и они ничего не знают про этот туннель!… — произнес он про себя и мысленно позвал: — Кремень!»

Он застыл на месте, пытаясь побороть панику и ужас.

«Помни о мальчике», — твердил он себе.

Чет ясно увидел маленькое, очень серьезное личико, тоненькие ручки, золотисто-белые волосы — как ни старалась Опал пригладить их, они вечно топорщились. Нужно помнить и о ней тоже. Если Чет не найдет Кремня, жена не оправится от горя. Ее душа умрет.

Он заставил себя подняться на ноги и продолжил спуск.

«Один шаг. Все начинается с первого шага. Потом второй. Потом еще и еще… Нет, все началось с Границы Теней, — рассуждал он, словно в тумане, — в тот самый день у самого ее подножия».

К нему внезапно вернулась память, причем необыкновенно ясная — будто открылась дверь и прошлое ворвалось в нее, как шумный гость врывается в тихую комнату. Он вспомнил лесистые холмы, стук лошадиных копыт, запах влажной почвы… Поставив ногу на следующую ступеньку, Чет почувствовал, что сделал что-то не так. Он оступился, замахал руками и пронзительно закричал. Сердце его готово было выскочить из груди. Но тут он понял, что под ногами не пропасть, а пол — просто последняя ступенька ниже остальных. Он дошел до конца спиральной лестницы, казавшейся бесконечной.

Чет поднял вверх осколок коралла и осмотрелся. Мир из вертикального превратился в горизонтальный, в остальном же ничего не изменилось: перед ним, насколько позволял разглядеть слабый свет, тянулся в темноту коридор, столь же безликий, как и лестничный колодец.

«Неужели я нахожусь ниже уровня моря?»

Если это так, конец путешествия уже близко. Правда, Чет опасался, что ему придется идти в глубь земли целые дни или даже недели, чтобы добраться до охраняемых привратником Иммоном турмалиновых дверей подземного дворца самого Керниоса. Туда Чет совершенно точно не хотел попадать, пока жив, даже если легенда больших людей не совсем соответствовала действительности. У фандерлингов эта история была еще более страшной. Он попытался представить ширину ртутного моря, но зыбкий свет привел его в замешательство. Чет пожал плечами и сделал глубокий вдох. Горячий кисловатый воздух не прояснил мысли, и фандерлинг, пошатываясь, поплелся по коридору.

«Недра земли так же не похожи на город, как небо на землю, сынок», — прозвучал вдруг в его голове голос отца.

Большой Нарост (в отличие от своего старшего сына, брата Чета, ставшего теперь магистром, отец никогда не позволил бы себе носить столь вычурное имя, как Нарост Старший) еще в начале правления короля Олина получил увечья при обвале и провел последние годы жизни между кроватью и стулом у камина. Из всех сыновей Большого Нароста Чет больше других походил на отца. Тот нередко говаривал своим друзьям в гильдии, что «любит камень ради самого камня». Отец часто брал сына на продолжительные прогулки по незаконченным туннелям за пределами Города фандерлингов, водил его даже в холмы и на берег залива Бренна. Там он показывал Чету, как известняк выступает на поверхность земли после того, как дожди смывают верхний слой почвы. Они вместе рассматривали древние слои внутри каменного массива прямо над водой. Там было спрессовано само время, словно высохшие цветы между страницами книжки у знатной дамы.

— Тому, кто знает камень и умеет с ним работать — не важно, большой это человек или фандерлинг, принц или бедняк, — всегда есть чем заняться и о чем подумать, — так говорил отец.

Чет вдруг с удивлением обнаружил, что бредет вслепую. Но не из-за того, что погас коралл, — это слезы застилали ему глаза.

«Держись, — сказал он себе. — Твой отец высек тебя нещадно только за то, что ты украл несколько сладких грибов в саду Каменной Соли. А когда он умер, мать последовала за ним, не протянув и года. Но не потому, что слишком сильно скучала по нему. Он так измотал ее, что у нее не осталось сил жить».

Слезы не хотели останавливаться. Идти стало тяжело. Теперь перед Четом стояло лицо матери. Ее глаза с тяжелыми веками смотрели то горделиво, то отстраненно, а рот кривился всякий раз, когда она слышала то, что казалось ей глупостью. Он вспомнил, как Лазурит Голубой Кварц делала тряпичную куклу для одной из своих внучек, вспомнил ее узловатые руки — изуродованные работой, постоянно чем-то занятые, не терпящие праздности.