Лето не поверил ни одному ее слову. На одеяльце и на тельце ребенка не было ни крови, ни следов борьбы.

К герцогу подошел один из сардаукаров и отсалютовал.

— Прошу прощения, сэр. Мы только что нашли принцессу Ирулан. Она уцелела.

Солдат жестом указал на дверь смежного помещения, возле которой рядом с другим сардаукаром стояла одиннадцатилетняя девочка.

Гвардеец неуклюже пытался утешить Ирулан. Одетая в платье из коричневого и белого шелка с гербом Коррино на длинном рукаве, Ирулан, очевидно, была потрясена, но справлялась со своими эмоциями лучше, чем сардаукар. Что она видела? Принцесса посмотрела на Мохиам непроницаемым взглядом воспитанницы Бене Гессерит с таким видом, словно они с Преподобной Матерью одни знали какой-то очень важный секрет.

Прекрасное юное личико принцессы превратилось в застывшую маску. Ирулан вошла в зал так спокойно, словно в нем не было суетившихся сардаукаров.

— Это был мужчина, одетый сардаукаром. Лицо его было загримировано. Убив мою мать, он бежал. Я не смогла разглядеть его лицо.

Лето от всей души восхитился дочерью императора, стоявшей так же неподвижно, как многочисленные статуи ее отца. Принцесса показывала образец самообладания и хладнокровия. Хотя Ирулан была потрясена и полна печали, она полностью владела своими чувствами.

Она, не двинувшись с места, смотрела, как один из солдат покрыл тело ее матери серой накидкой. Ни одна слезинка не скатилась из ее ясных зеленых глаз. Классически красивые черты лица сохраняли неподвижность алебастровой скульптуры.

Он очень хорошо понимал чувства принцессы. Отец не раз преподавал ему этот урок. Горюй только в одиночестве, когда никто не может видеть тебя.

Ирулан со значением взглянула в глаза Мохиам, словно они вместе воздвигли вокруг себя оборонительный рубеж. Принцесса знала гораздо больше, чем сказала, между ней и стареющей Преподобной Матерью была какая-то тайна. Возможно, Лето никогда не узнает всей правды.

— Преступник будет найден, — пообещал герцог, прижимая к себе сына. Охранники переговаривались по системе связи, продолжая розыск похитителя.

Мохиам посмотрела на Атрейдеса.

— Леди Анирул пожертвовала жизнью, чтобы спасти вашего сына.

Лицо Мохиам вдруг приняло стесненное и обиженное выражение.

— Хорошо воспитывайте его, герцог Атрейдес.

Она прикоснулась к одеялу и прижала ребенка к груди отца.

— Я уверена, что Шаддам не успокоится, пока не воздаст должное человеку, убившему его супругу. — Она сделала шаг назад, словно отпуская Лето. — Идите к своей Джессике.

Герцог неохотно подчинился, понимая, однако, что для него сейчас самое главное. Держа на руках сына, он гордо удалился, направившись в родильный зал, где его ждала Джессика.

Ирулан твердо посмотрела в глаза Мохиам, но ничего не сказала ей даже на тайном языке жестов Ордена Бене Гессерит. Принцесса не сказала этого никому, включая и Мохиам. В щелку приоткрытой двери она видела, как ее мать пожертвовала собой ради новорожденного младенца. Она была поражена тем, что такая могущественная и осторожная женщина придавала столь большое значение этому отпрыску Атрейдесов, рожденному от простой наложницы. В чем причина такого поведения?

Что особенного в этом ребенке?

В прошлые времена войны уничтожали лучших представителей человечества. Нашей целью стало ограничение военных конфликтов до такой степени, чтобы этого не происходило. Войны не улучшили человеческую породу.

Верховный башар Зум Гарон. «Обработанные мемуары»

Победа была одержана в течение одного дня. Но принц Ромбур Верниус не тешил себя пустыми иллюзиями, понимая, что впереди у него долгие годы борьбы за полноценное восстановление иксианского общества. И принц был готов к выполнению этой грандиозной задачи.

— Мы пригласим лучших криминалистов и судебных медиков, — сказал Дункан, глядя на дымящиеся развалины лабораторного корпуса. — Вентиляция очищает воздух, но мы до сих пор не можем войти в исследовательский павильон. После того как огонь окончательно погаснет, мы просеем весь пепел в поисках улик. Что-нибудь останется, и если нам повезет, то мы сможем призвать графа Фенринга — а заодно и императора — к суду.

Ромбур покачал головой, поднял искусственную руку и принялся задумчиво рассматривать неровную культю.

— Если мы даже одержим здесь полную победу, Шаддам, может быть, найдет способ уклониться от ответственности. Если ставки были очень высоки, а скорее всего так оно и было, он попытается манипулировать Ландсраадом, чтобы настроить его против нас.

Дункан жестом указал на множество мертвых тел и на одетых в белую форму медиков Дома Атрейдесов, которые оказывали помощь раненым.

— Смотри, сколько убито имперских солдат. Думаешь, Шаддам не обратит на это внимания? Если он не сможет спрятать концы в воду, то отыщет какой-нибудь лживый повод, оправдывающий присутствие здесь сардаукаров, и обвинит нас в измене.

— Мы сделали то, что должны были сделать, — твердо возразил Ромбур.

— Тем не менее Дом Атрейдесов осуществил военную акцию против имперских войск, — вступил в разговор Гурни. — Если мы не сможем обернуть это дело против самого Шаддама, он, вероятно, конфискует Каладан.

Попавший в ловушку, беспомощный и брошенный на Арракисе император, пришедший в неописуемое бешенство оттого, что рухнул его план, а сам он опозорился перед собственными сардаукарами, отдал самый трудный в своей жизни приказ. Сжав челюсти и скривив губы, он обратился к старому Зуму Гарону.

— Прикажите флоту отойти. — Он тяжело вздохнул. — Я отменяю бомбардировку.

Когда флот поднялся на более высокую орбиту, Шаддам посмотрел на своих офицеров, обдумывая возможные решения. Сардаукары сохраняли бесстрастность, но Шаддам понимал, что они обвиняют его во всех своих бедах. Даже если он посадит корабли на поверхность планеты, то столкнется с непокорным бароном Харконненом.

Я становлюсь посмешищем империи.

После продолжительного неловкого молчания Шаддам пресек все возможные вопросы, сказав:

— Ждите дальнейших распоряжений.

Они прождали целый день.

Все коммуникационные системы были отключены. Хотя на флоте остались средства собственной связи, корабли могли контактировать лишь между собой при полной невозможности осуществить выход в космический эфир. Это западня.

Шаддам заперся в командирской каюте, не в силах смириться с тем, что сделала Гильдия. В любую секунду ее флот мог вернуться, чтобы узнать, не стал ли император более покладистым.

Но часы шли, и надежды таяли.

Наконец, когда император был уверен, что сардаукары находятся на грани бунта, в небе появился одинокий лайнер, который затем повис над кораблями имперской армады.