Он сунул руку в карман пиджака и ощутил тяжесть пистолета, выпавшего у Гарриет из сумочки. Он сжал рукоятку – понимая, что воевать с ними надо не оружием.

Против них нужна другая стратегия: изолировать их и дать им задохнуться от собственной посредственности. Пусть получают, что хотят, – планету, полную абсолютно нормальных людей. Пусть они разлагаются здесь, не зная космоса, не летая к другим мирам, вообще никуда не летая и ничего не делая. Как человек, всю жизнь просидевший в кресле-качалке на пороге своего дома в каком-нибудь старом, умирающем городке.

Без пополнения извне «Фишхук» разладится через какую-то сотню лет, а еще через сто рассыплется вообще. Наоборот, паралюди станут прилетать с других планет, чтобы забрать себе подобных из «Фишхука».

Впрочем, через сто лет это будет уже не важно, потому что человеческая раса к тому времени обоснуется на других планетах и станет строить такую жизнь и цивилизацию, которую ей помешали построить на Земле.

Но пора идти. Нужно покинуть город, пока не приехали машины.

«И снова я в одиночестве, – подумал Блэйн. – Но уже не так одинок – у меня есть цель. Цель, – с неожиданной гордостью повторил про себя Блэйн, – которую я сам создал».

Он расправил плечи, не обращая внимания на холодный ветер, и зашагал быстрее. У него еще есть дела. Много дел.

Слева от него, в тени деревьев, что-то шевельнулось, и Блэйн, уловив движение, резко повернулся.

– Это ты, Шеп? – раздался неуверенный голос.

– Анита! – воскликнул он. – Глупышка моя! Анита!

Она выбежала из темноты и бросилась к нему на грудь.

– Я не могла, не могла лететь без тебя. Я знала, что ты вернешься.

Он обнял ее изо всех сил и осыпал поцелуями, и не было силы в мире и во всей Вселенной, способной разъединить их. И не было ничего, только стремительный бег их крови, и сирень, и сверкающая звезда, и ветер с холмов, и они.

И еще – рев машин на шоссе.

Блэйн с трудом оторвал ее от себя.

– Бежим! – выкрикнул он. – Бежим, Анита!

– Как ветер! – отозвалась она.

И они побежали.

– Вверх, на гору, – сказала она. – Там машина. Я ее отогнала туда, как стемнело.

Поднявшись на холм до половины, они посмотрели назад.

Первые языки пламени лизнули густую черноту городка, и до них донеслись крики бессильной ярости. Глухо затрещали ружейные выстрелы.

– По теням стреляют, – сказала Анита. – Там никого не осталось, даже кошек и собак. Их взяли с собой дети.

Но в других городах, подумал Блэйн, остались не только тени. И там будут пожары, и дымящиеся стволы, и веревочные петли, и окровавленный нож. А может – и топот быстрых ног, и темный силуэт в небе, и жуткий вой в горах.

– Анита, – произнес он, – скажи, оборотни бывают?

– Да, – ответила она. – Оборотни сейчас там, внизу.

И она права, подумал Блэйн. Темнота разума, расплывчатость мыслей, мелкость целей – вот они, настоящие оборотни этого мира.

Они повернулись спиной к поселку и пошли дальше вверх.

Позади все жарче и яростнее разгоралось пламя ненависти. Но впереди, над вершиной холма, в блеске дальних звезд светилась надежда.

Глава 1

Существо остановилось и приникло к земле, глядя на крошечные точечки света впереди, неярко горевшие во мраке.

Существо заскулило в страхе и тревоге.

Этот мир был чересчур жарким и влажным, а тьма – слишком густой. И было тут слишком много буйной растительности. Атмосфера неистовствовала, и растения стонали от боли. Размытые сверкающие вспышки совсем не освещали ночь, и где-то далеко-далеко слышались чьи-то протяжные, басовито рокочущие стенания. И здесь была жизнь – гораздо больше жизни, чем пристало иметь какой бы то ни было планете, – но жизнь низшая, частично состоявшая просто из биологического месива, маленьких сгустков, способных лишь вяло отзываться на определенные раздражители.

Может быть, сказало себе существо, и не стоило так упорно рваться на волю? Может, лучше было бы остаться в том месте, которому нет имени, там, где не существовало ни бытия, ни ощущения или воспоминания о бытии, – лишь черпаемое откуда-то знание самого факта, что есть такое состояние, как бытие, да еще редкие проблески разума, разрозненные обрывки информации, которые подогревали стремление бежать, обрести независимость, разобраться, почему оно оказалось именно здесь и как сюда попало.

А что теперь?

Существо льнуло к земле и скулило.

Каким образом в одном месте может оказаться столько воды? И так много растительности, и такого неистового буйства стихий? Как вообще на планете – на любой планете – может царить такой кавардак, такое безвкусно-цветистое изобилие? В таком количестве воды, ручьем бегущей под уклон, стоящей в мутных лужицах на земле, было нечто святотатственное. Мало того, вода присутствовала и в атмосфере, насыщенной стремительными каплями.

Что это за ткань, которая обхватывает горло, покрывает спину, волочится по земле, развеваясь на ветру? Защитная оболочка? Но прежде существо никогда не нуждалось ни в каком прикрытии. Ему нужна была только его собственная шубка из серебристого меха.

Прежде? – спросило себя существо. Когда это «прежде»? Прежде чем что?

Существо напрягло память, и возникло смутное видение какой-то хрустальной земли с холодным сухим воздухом, со снежной и песчаной пылью, где небо полыхало множеством звезд, а ночь, озаренная мягким золотистым светом лун, была такой же яркой, как день. А еще возникло навязчивое, туманное, полуосознанное воспоминание о том, что оно, существо, отправилось в глубины космоса вырывать у звезд их тайны.

Но что это было, воспоминание или фантазия, рожденная безликостью того места, откуда бежало существо? Этого никак не узнаешь.

Существо выбросило пару рук, подняло с земли ткань и скомкало ее в руках. Вода сочилась из материала, маленькие капли со всплесками падали в лужи на земле.

Что это за точки света впереди? Это не звезды: слишком близко к земле, да и вообще тут нет звезд, что само по себе немыслимо, ибо звезды были всегда.

Существо с опаской потянулось мыслью к этому ровному свету. Там было еще что-то кроме света – на заднем плане ощущалось присутствие какого-то минерала. Существо осторожно ощупало этот фон и осознало, что там, в темноте, стоит минеральная глыба слишком уж правильной формы, чтобы быть природной скалой.

Вдали не смолкал грохот; тревожные вспышки далеких огней уносились в глубины неба.

Идти дальше? – гадало существо. Обогнуть огоньки по широкой дуге или двинуться прямо на них, чтобы узнать, что они такое? Или, быть может, следует пойти назад и постараться опять отыскать ту пустоту, из которой оно бежало? Хотя теперь уже неизвестно, где это место. С момента своего освобождения существо ушло далеко.