Пристрелялись.

Можно было сменить позицию, а можно было остаться тут.

Он остался. Уходить было некогда — да, по большому счету и некуда.

В отеле — было слышно, как идет ожесточенный бой.

Он увидел, как боевики — наводят в его сторону установленное на автомобиле безоткатное орудие. В магазине — осталось два патрона, он это помнил.

Выстрел. Человек, который наводит орудие — начинает клониться в сторону. Попадание.

Еще один выстрел. На том месте, где только что был пикап — бурое облако разрыва. Наверное попал в боезапас.

Начал перезаряжаться. Краем уха услышал рокот — ну, вот и здравствуйте. Гости пожаловали. Наше вам с кисточкой…

* * *

— По фронту!

Ни хрена не видно. Прицел не помогает — он рассчитан на ночь, но не на пыль и не на дым. Остается только одно — прорываться вперед, стреляя по всему, что движется. Единственно, что помогает — это выучка и небольшой, но эффективный пламегаситель, полностью убирающий вспышку. Его сделали специально на эту модификацию — чтобы не засвечивать прицел.

Весь отель — в дырах, они сделаны в комнатах, чтобы переходить из одной в другую, избегая коридора, сверху вниз… совершенное безумие. Они были до сих пор живы только благодаря трем вещам: английским гранатам-вспышкам, собственной выучке и скверной подготовленности оседлавших отель боевиков. Они прорывались вперед, стреляли, бросали гранаты, снова стреляли, отвечая огнем на каждое движение. В отеле — осталось не меньше двадцати боевиков, больше половины из них — они уже положили. Все были ранены, держались только на спецпрепарате, выданном для таких вот целей: он избавлял от болевого шока, помогал сохранять концентрацию — хотя против серьезных ранений все же был бессилен. И все понимали, что живыми из этого проклятого отеля — уйдут далеко не все…

Но и отступать не собирались.

Бросок гранаты, крик, заглушающийся взрывом — вперед! Еще взрыв — это бросили гранату сверху. Из дверного пролома — летит пыль, на улице тоже перестрелка. В порту ждет советский грузовой теплоход, еще один — ожидает в нейтральных водах, только не советский, а болгарский. Дожить бы до них…

Лестница — она уже видна. У нее нет ограждения — просто бетонные лестничные проломы. Прямо на глазах немцев — гремит взрыв, летят камни — и два пролета летят вниз. Проход наверх закрыт, кто-то сверху пускает длинную автоматную очередь — не подходи!

* * *

— Мерде! Это и есть цель?

Изумление подполковника, первого пилота вертолета можно понять. Действительно, полное дерьмо! Видно, что в отеле идет ожесточенный бой, из нескольких окон на верхних этажах валит дым, причем не зеленый — а белый. Видны и вспышки — ночью это особенно эффектно выглядит. В нескольких сотнях метров от отеля, по правую руку — какое-то высотное здание, из него бьют автоматы и пулеметы, трассерами — в сторону отеля. Пока они игнорируют приближающиеся вертолеты, но нет никаких сомнений, что по зависшему — они откроют огонь. Одной очереди из ДШК — хватит с лихвой. Ясно одно — идет ожесточенный бой и о приближении не может быть и речи.

— Так точно. Нам надо туда, месье.

— Исключено. Я не собираюсь рисковать вертолетом. Вы уверены, что эти кретины — вообще за нас?

— Уверен, черт! Это исключено, надо подавить огневые точки противника, иначе я туда не сунусь…

— Вы можете зайти на цели? Наш снайпер поработает.

— Да, но буду держаться подальше от этого дерьма. Чертовы сумасшедшие…

* * *

Выстрел из громадной русской винтовки — это нечто. Нечто, сотрясающее все тело, отдача — бьет по тебе подобно паровому молоту и ты содрогаешься до самых пяток, а плечо — немеет после первого же выстрела. Вот только тому, кто по ту сторону прицела — еще хуже. Ничего удивительного, русские делали эту штуку для борьбы с танками…

Кажется, еще одна огневая точка — подавилась и заглохла. Патроны были… просто точность этой проклятой дуры оставляла желать лучшего, приходилось делать по два и по три выстрела, и каждый был ударом по здоровью. Но делать было нечего…

Кто-то толкнул его ногой, он обернулся — Дидье. Автомат Калашникова в руках, еще один за спиной, лицо белое и совершенно безумное. Даже в темноте видно.

— Вертолеты уходят! — заорал он — они уходят, ублюдки, они уходят! Они бросают нас! Чертовы сукины дети!

— Надо обезопасить площадку!

Жак огляделся и увидел, что один из вертолетов пошел на круг, борт искрится вспышками — бьют из нескольких стволов. Чертовы сукины дети, у американцев есть скорострельные пулеметы, больше похожие на мини-пушки, а эти… голуби мира.

— Обозначь площадку! — слышно почему-то было плохо, как через сырую вату — я вниз! Давай, шевелись!

* * *

В спасательной группе — в каждом вертолете было по двое снайперов, у одного из них была полуавтоматическая PSG-1, великолепная немецкая снайперская винтовка, у другого — той же самой фирмы G8, которая могла сойти и за снайперскую винтовку и за пулемет. Это, плюс Миними, с его сумасшедшим темпом стрельбы — было хоть каким-то способом подавить сопротивление противника.

Они заложили широкий вираж… стреляли непрерывно, снайперы, пулемет. Было видно, что точный огонь дает знать — все меньше и меньше ответного огня, все меньше и меньше трассеров летит в небо…

На крыше отеля — замигал фонарь.

— Сигнал! Сигнал!

— Вижу, надо развернуться.

— Давайте быстрее!

— Над городом я не пойду, я еще не совсем рехнулся…

* * *

На крышу отеля — вела лестница с верхнего, технического этажа, тут когда-то была целая батарея кондиционеров. Сейчас кондиционеров конечно не было, у люка, ведущего вниз, в коридор — Дидье обнаружил Жака. Тот держал люк на прицеле немецкого MG3 с заправленной лентой и готов был в любую минуту начать палить.

— Что произошло? Где Ролан и остальные?

— Они не вышли!

Жак схватил пулеметчика, тряхнул, как следует.

— Что?!

— Они там! Они не вышли!

— Они должны были выйти пять минут назад!

— Они не вышли!

— Иди за мной!

— Ты псих?! Надо сваливать!

— Пошел, сказал!

Жак сошвырнул пулеметчика вниз, затем спрыгнул сам. Пахло горелой резиной, а это было чертовски хреновое предзнаменование. Он знал, что так может гореть — их арсенал на верхнем этаже, там полно резины. И гранаты там — тоже есть…

— Прикрывай меня!

Струсил, гаденыш. Впрочем, чего ждать от этого… бывший уголовник, его в группу взяли, потому что он весь Левант[172] как свои пять пальцев знает.