– У Скорпиона правило такое.

– Между прочим, очень хорошее правило, – добавил Скорпион. – Если бы каждый во всем признавался при малейшей угрозе физической расправы, то необходимость в пытках отпала бы.

– И все бы стали доносчиками, – заметила Карла. – Странные у тебя правила, Скорпион.

В переулке появился человек с велосипедом, увешанным пакетами.

– Ага, а вот и припасы! – вскричал Дидье.

Велосипедист сгрузил на землю поролоновый матрас, чемодан, складной карточный столик, четыре складных парусиновых стула и два баула со спиртным. Я уставился на выпивку.

– Это для Дивы, – торопливо объяснил Дидье, пересчитывая бутылки. – Сегодня ей надо напиться до беспамятства.

– Тут одной выпивкой не обойдешься.

Дива, внезапно выступив из тени, объявила:

– Мне надо выпить чего-нибудь покрепче – и побольше.

Дидье выразительно посмотрел на меня, словно говоря: «Я же тебе сказал!»

– А вы, мои странные новые друзья… – продолжила Дива, запнулась и объяснила: – Старых друзей рядом нет, и вряд ли я с ними еще увижусь. Так вот, мои новые друзья, вы поможете мне напиться до беспамятства? Будете за мной ухаживать, если меня стошнит от выпитого? А потом уложите меня в постель?

Воцарилась долгая пауза.

– Конечно! – воскликнул Дидье. – Подойди, милое дитя. Подойди к Дидье, и мы с тобой вместе поплачем в рюмку пьяными слезами, а потом заплюем Фортуне глаза, и море нам станет по колено.

Дива рыдала, вопила и стенала, заламывала руки, причитала, бегала по хижине, путалась в лоскутных одеялах на полу, а потом позвала к себе девчушек и стала с ними танцевать. Когда вопли, визг и хлопанье в ладоши достигли апогея, Дива пошатнулась и едва не повалилась на пол, но Навин подхватил ее и отнес на гору одеял. Тонкие руки девушки безвольно мотались, будто сломанные крылья. Она свернулась клубочком и уснула.

Дидье, Навин и зодиакальные Джорджи устроились в соседней хижине и стали играть в покер. За ними было больно наблюдать – Скорпион никогда не жульничал, Дидье и Близнец никогда не играли по-честному, а Навин думал только о несчастной красавице, спящей в соседней лачуге.

Я заглянул к Диве. Соседские девочки спали рядом с ней. Восемнадцатилетняя Анжу во сне обняла Диву за плечи, еще одна девчушка положила руку ей на живот, три девочки улеглись сбоку, а в ногах устроился чей-то младший брат. Я укоротил фитиль керосиновой лампы, зажег противомоскитную свечу и палочку сандаловых благовоний, пристроил их на металлический шкафчик и осторожно прикрыл за собой фанерную дверь на веревочных петлях.

По безмятежно спящим узким тропкам я спустился на черные камни у берега черного океана под черным небом и прислушался. Здесь Дива впервые осознала, что вся ее прошлая жизнь утрачена безвозвратно. Когда-то и я стоял у тюремной стены, между вышками охранников, ощущая невероятное спокойствие. Я не испытывал ужаса, потому что знал: если меня пристрелят, то я упаду на свободу. А вот когда я соскользнул с тюремной стены и бросился бежать, спокойствие исчезло. Меня охватил страх – я в полной мере осознал величину утраты. Дрожь в руках не унималась месяцами.

И все же, в отличие от Дивы, я стал изгоем по своей воле. Ее утрата была чересчур жестокой: убили и ее отца, и всех домашних. Такая жестокость может подкосить даже очень сильного духом. Оставалось только надеяться, что у Дивы, прячущейся в нищете реального мира, найдутся друзья, которые помогут ей выстоять, особенно тогда, когда она вернется в роскошь мира нереального.

Я обернулся на шорох за спиной – на краю каменистого обрыва стояла Карла и махала мне. О прибрежные скалы с грохотом разбилась волна, валуны засверкали под струями воды. Еще одна волна обвила камни гирляндами пены. По мокрым черным ступеням я начал карабкаться к свету, к любви. Я встал рядом с Карлой на край обрыва, и мы долго смотрели, как океан омывает берега Дивиной скорби, а потом вернулись в сонное царство трущоб, полное неразборчивых, тревожных бормотаний и шепотков. Отцы семейств устроились на ночлег у хижин, чтобы родным оставалось больше места внутри. Серебряный лунный свет заливал все мягким сиянием.

Дидье, зодиакальные Джорджи, Навин и мы с Карлой сидели в хижине по соседству с лачугой Дивы и тихонько переговаривались, чтобы не потревожить покой девушки, для которой родной Бомбей изменился навсегда: некоторые старые знакомцы станут для нее настоящими друзьями, а многие превратятся в чужих людей, обитателей потустороннего мира знаменитостей и сомнительной славы. Судьба Дивы изменилась, и с этим ничего не поделаешь. Навин, уроженец Бомбея, понимал это лучше нас с Карлой, хотя Город семи островов стал домом даже для нас, вечных изгнанников.

Наше бдение затянулось на всю ночь, а потом алый свет восхода разбудил новую изгнанницу, которая упрямо стремилась к спасительному берегу.

После шторма, вызванного смертью Лизы и убийствами в особняке Мукеша Девнани, наступили долгие благословенные недели полного штиля. Мне нравилось спокойствие, заполненное делами и заботами, от бурь и штормов я устал.

Дива смирилась с ролью обитательницы трущоб, и трущобы распахнули ей объятия. Впрочем, ничего другого не оставалось – убийц отца Дивы так и не нашли, а в трущобах от нее ни на шаг не отходили девушки, обожавшие ее и готовые защитить от любых врагов, так что она пребывала в полной безопасности.

Все газеты города по-прежнему публиковали статьи о страшном убийстве и о розысках пропавшей наследницы. На время ее отсутствия группу компаний Мукеша Девнани возглавил управляющий, назначенный арбитражным судом.

Двадцать пять тысяч обитателей трущоб прекрасно знали, кто такая Дива, но ни один из них не соблазнился обещанным вознаграждением и не донес пронырливым репортерам. Трущобы ревниво оберегали Диву: здесь, в хитросплетении узких переулков, среди хлипких лачуг, она была Ану, одной из тысяч обездоленных, которой не грозили ни убийцы, ни громкие газетные заголовки.

Тем временем на последнем этаже гостиницы «Махеш» зодиакальные Джорджи устраивали вечеринки; вдобавок там шла постоянная игра в покер. Знаменитости, привыкшие закрывать окна в автомобилях у светофоров, проводили в пентхаусе Джорджей больше времени, чем в кабинетах личных психотерапевтов. Заместитель мэра, однажды сорвавший банк, объявил покер у Джорджей муниципальным развлечением, не подпадающим под законодательство о запрете азартных игр, а когда крупный выигрыш достался начальнику районной налоговой инспекции, игорный салон Джорджей приобрел статус благотворительной организации. Как только восходящая звезда Болливуда, юная красавица, умудрилась выиграть шесть раз кряду, популярность покера у Джорджей достигла небывалых высот; все известные болливудские актеры упорно пытались побить этот рекорд, дабы отстоять мужскую честь – увы, безуспешно.

Дидье с необычайным для него трудолюбием занялся делами сыскного агентства «Утраченная любовь» и однажды напугал меня до полусмерти, явившись в офис к восьми часам утра, хотя раньше презрительно утверждал, что человеку больше чем достаточно одного часа светового дня, особенно если это час перед закатом.