Таким образом, Гурко вывел из строя последний оплот Оттоманской империи — армию Сулеймана. Остатки ее бежали к морю, но добить их не пришлось — генерал Гурко получил предписание главнокомандующего дать изнуренным войскам 3—4 дня отдыха, а затем двинуться на Адрианополь.

Пока Гурко громил турок у Филиппополя, центр нашей армии, не теряя времени, пожинал плоды шейновской победы. В авангарде Скобелева шли 1-я кавалерийская дивизия и герои Шипки —орловцы и Железные стрелки. Сразу оценив обстановку, сложившуюся на театре войны, Скобелев, немедленно по занятии 1 января Эски-Загры, двинул в глубокий рейд на Адрианополь имевшуюся у него конницу — три полка 1-й кавалерийской дивизии под командованием генерала Струкова.

Этот блистательный рейд решил кампанию. 2 января московские драгуны заняли важнейший железнодорожный узел театра войны — Семенли, отрезав армию Сулеймана от Адрианополя и предрешив ее разгром. Девять русских эскадронов нарушили все стратегические расчеты Турции. Неутомимый Струкор громил тылы противника, захватывал обозы, огромные склады продовольствия и снаряжения и 6 января стоял уже в Мустафа-Паше, в кавалерийском полупереходе от Адрианополя.

Сражение у Шейнова 26 декабря 1877 г.

8 января была без боя захвачена сильная крепость Адрианополь. В крепости было 70 исправных орудий.

Турецкое командование обратилось к главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу с просьбой о перемирии. К этому времени турецкая армия была полностью деморализована. Русские имели возможность занять Константинополь и район Дарданелл без особого труда. Но тут вмешалась Англия. Британский флот стоял в Безикской бухте вблизи у входа в Дарданеллы. Подстрекаемая Англией Австрия заявила, что она разорвет отношения с Россией. Но император Франц-Иосиф не решился, несмотря на сильный нажим англичан, объявить мобилизацию. Напомним еще раз, что в России за всю войну так и не была объявлена всеобщая мобилизация, то есть большая часть войск так и не была мобилизована.

В ходе боевых действий в 1877 г. у русских генералов и политиков постоянно вызывала сильную головную боль угроза Австрии нанести удар по Румынии и Бессарабии и полностью прервать растянутые коммуникации нашей действующей армии. Это было по силам австрийской армии. Другой вопрос, что две трети русской армии не были задействованы в турецкой кампании, и их было достаточно, чтобы раздавить лоскутную империю.

Взятие Константинополя могло полностью исключить угрозу австрийцев нашим коммуникациям. В этом случае боевая мощь русской армии резко возрастала. Вместо тысячи километров ужасных дорог от Бессарабии до Адрианополя любой груз мог быть оперативно доставлен по железной дороге до Одессы, Севастополя или портов Азовского моря, а затем за сутки на пароходе или за 2—3 суток на паруснике переброшен в Константинополь. Таким образом, 8-дюймовые мортиры из Брестской или Иван городской крепостной артиллерии, снаряды, изготовленные петербургскими заводами, и мобилизованные резервисты из Нижегородской губернии могли быть доставлены за неделю в Проливы.

Русская береговая артиллерия из Севастополя, Одессы, Керчи и Очакова могла быть за одну-две недели переброшена к Дарданеллам. Половины ее было бы достаточно, чтобы отразить атаку всего британского флота. В принципе, в узких проливах английские броненосцы могли быть расстреляны даже 6-дюймовыми мортирами обр. 1867 г. Тонкие броневые палубы английских броненосцев (25—75 мм) не могли выдержать попадания бронебойных мортирных бомб.

И это не авторские фантазии. В конце концов, русское командование отдало приказ о переброске тяжелой артиллерии в Босфор. Но сделало это на четыре месяца позже, чем следовало, и очень бестолково. 31 марта 1878 г. в Керченской крепости начали погрузку на корабли пяти 11-дюймовых пушек, пяти 9-дюймовых пушек, шести 9-дюймовых мортир и девяти 6-дюймовых мортир, как говорилось в приказе: «... для отправления их по назначению». Куда же береговые орудия назначались, в приказе было дипломатично опущено. Однако вскоре было получено распоряжение о выгрузке орудий и возвращении их на батареи Керченской крепости.

По приказу главнокомандующего в Галаце начали погрузку на суда орудий береговой и осадной артиллерии, оставшейся после захвата крепостей на Дунае. К 16 апреля 1878 г. на пароход «Одесса» и шхуны «Ингул» и «Салгир» было погружено восемь 8,5-дюймовых пушек, одна 8-дюймовая свинтная пушка, одна 9-дюймовая свинтная мортира, десять 6-дюймовых пушек дальнего боя (в 190 пудов) и двадцать 9-фунтовых пушек. Суда готовы были двинуться к Босфору, но 17 апреля поступил приказ об отмене похода.

В узкостях Босфора и Дарданелл даже «поповки», бесполезные в открытом море, могли на равных потягаться с английскими броненосцами. В проливах с гористыми берегами пароходы «активной обороны», вооруженные 6-дюймовыми мортирами, и мортирные плавбатареи могли представлять смертельную опасность для броненосцев.

В январе — марте 1878 г. несколько русских пароходов было подготовлено к постановкам мин в проливе Босфор.

В декабре — январе проливы могли быть легко заняты русскими войсками, и в течение буквально нескольких недель, а то и дней стать неприступной крепостью.

Но для этого нужно было иметь политическую волю. А ее не было ни у Александра II, ни у его приближенных. Царь отдавал противоречивые приказы то готовиться к занятию Константинополя, то стоять и выжидать. Русские подошли на 15 км к Царьграду и там остановились как вкопанные.

Тем временем турки стали оправляться от поражений и наращивать силы в районе Стамбула. 3 февраля английская эскадра адмирала Горнби в составе четырех броненосцев и одного парохода вошла в Мраморное море и стала у Принцевых островов вблизи Стамбула.

Узнав о движении британского флота, царь 10 февраля хотел было приказать главнокомандующему ввести войска в Константинополь. Горчаков и военный министр Милютин возражали, и царь изменил свое решение: лишь высадка английского десанта должна была явиться сигналом для оккупации турецкой столицы. Но когда советники ушли, Александр II, оставшись один, снова передумал и опять склонился к тому, чтобы занять Константинополь. Кончил же он совершенно неожиданным решением: протелеграфировал главнокомандующему один за другим оба приказа.

Любопытно, что англичане вошли в Дарданеллы не по просьбе турок, а вопреки их желанию. Султан даже официально протестовал. Но Дарданелльские форты молчали, то ли по приказу из Стамбула, то ли из-за повсеместного беспорядка, царившего тогда в турецкой армии (вспомним взятие Адрианополя!)

Дело в том, что турки боялись Англию ничуть не меньше, чем Россию. Идея столкнуть лбами британского льва и русского медведя была заманчива для султана, но в финале наверняка исключалось возвращение к «status quo» и прежним турецким границам, вопрос заключался только в том, кто и сколько отхватит от турецкой территории.

Балканские государства в 1877—1878 гг.