— Бразилия — это страна гедонизма, развлечений, удовольствий и чувственности.

Харриет чуть не подавилась куском булочки.

— Что?!

— О, мы не против работы как таковой. — Обычно почти незаметный акцент в речи Деанджело усилился. — В конце концов, чтобы выглядеть так, нужно немало потрудиться. — Он махнул рукой в сторону компании молодых людей возле стойки бара: парней и девушек с прекрасными, подтянутыми фигурами. — Но бразильцы не гробятся на работе. Мы хотим иметь достаточно свободного времени, чтобы насладиться в жизни прекрасными вещами: вкусной едой, природой, красивой музыкой, танцами, любовью…

Судя по тому, как Деанджело произнес слово «любовь», он имел в виду не романтическую ее сторону, а плотскую, и Харриет невольно вспомнила их поцелуй прошлой ночью. Ее щеки тут же вспыхнули жарким румянцем.

О чем она думает! Да, она раньше целовалась с парнями, а с одним у нее даже были серьезные отношения, продлившиеся почти два года. Но ее встречи с мужчинами постепенно сошли на нет после того, как у отца проявились первые признаки серьезного расстройства памяти: он вдруг начал искать кошку, которая умерла еще за несколько лет до этого. Именно тогда Харриет поняла, что его забывчивость была вовсе не естественной частью старения, а чем‑то более зловещим…

«Нужно взять себя в руки, — подумала Харриет. — Вернусь домой — размещу свою анкету на сайте знакомств. Эмбер уже давно уговаривает меня это сделать».

— Танцы? — переспросила она босса как можно более хладнокровно.

— Конечно. Аргентинцам, например, нравится танго. А мы, в Бразилии, любим самбу. Это танец страсти и свободы.

Деанджело пристально посмотрел на Харриет, и та вздрогнула, прочтя в его глазах кипящую страсть.

Откуда она там взялась? Деанджело был настолько организованным и предсказуемым человеком, который, наверное, даже спит в деловом костюме. Но вчера вечером он казался совсем иным. И сейчас тоже.

Харриет заинтриговал опасный блеск в его глазах и волчья улыбка, играющая на его чувственных губах. Тяжело сглотнув, она попыталась вернуть разговор в прежнее русло.

— Самба? Это ее танцуют в ярких нарядах из перьев?

Причем в очень откровенных нарядах, но Харриет на собиралась об этом упоминать.

— Обычно да. Но самба — это больше, чем костюм. Ее можно танцевать в любой одежде в любое время. Тут главное — ритм и полное погружение в танец. Чувства, исходящие от сердца, передаются через движения бедер.

— Тогда мне лучше и не пытаться ее станцевать. В детстве я занималась балетом, но особых успехов не достигла. Это не мое.

Деанджело откинулся на спинку стула, бросил на Харриет взгляд, в котором читался вызов, и пренебрежительно бросил:

— Англичане не умеют танцевать самбу. Они слишком сдержанны для того, чтобы забыться в танце.

Харриет прищурилась и парировала:

— Но ты ведь тоже живешь сейчас в Англии.

— Меня устраивает ваша страна. Мне нравится ваше умение владеть собой. Я не критикую англичан, а просто констатирую факт. Ты сказала, что у тебя не заладилось с балетом. Но балет подчиняется правилам, а самба их нарушает.

— Хочешь сказать, что тебе нравятся правила, но при этом ты все‑таки способен увлечься танцем, который им не подчиняется?

— Да, если захочу.

— Ладно. Тогда докажи это! — заявила Харриет, тоже откинувшись на спинку стула и чувствуя странное волнение.

Деанджело застыл — лишь желваки заходили на его скулах. Харриет тоже замерла, наблюдая за ним. Ее волнение усилилось. В голове мелькнуло: «Почему бы этим вечером не продолжить наше сближение? Получше узнаем друг друга. Нам это будет полезно: притворство перед семейством Каэтанос будет выглядеть более правдоподобно. А после мы с боссом наверняка переедем в другой отель, где у нас будут раздельные номера, и все вернется на круги своя».

Кроме того, Харриет была заинтригована: ей представился слишком хороший шанс узнать, кем был Деанджело на самом деле, и не хотелось его упускать.

Но больше всего на свете она желала начать жить полной жизнью, чувствовать себя привлекательной и желанной, использовать все возможности, что ей представятся. Слишком долго она следовала правилам. Так почему бы не станцевать самбу — хотя бы раз?

Харриет ждала ответа, глядя на Деанджело дерзко и дразняще.

Наконец он коротко кивнул и сказал:

— Так и быть.

В Рио есть множество ночных клубов и баров, и даже парочка приличных здесь, в Копакабане. Но чтобы Харриет действительно смогла постичь суть самбы, Деанджело решил отвезти ее в квартал Лапа.

Пока они добирались туда на такси по темным улицам, Харриет молча смотрела в окно, внимательно разглядывая город, а Деанджело думал о том, что, наверное, сошел с ума. Провести неформальный вечер вместе с Харриет было бы рискованно даже в Англии, а сделать это в своем родном городе, где похоронены все секреты прошлого, — настоящее безумие. Он играет с огнем!

К тому же Харриет изменилась. На смену ее обычной сдержанности пришло острое любопытство и открытость. Деанджело хотелось защищать эту женщину, произвести на нее впечатление, показать ей свой мир. Он желал, чтобы она узнала его настоящего, и это было опаснее всего.

Но главное — он в Рио. Завтра начнется игра, ради которой он прибыл. А нынешний вечер принадлежит ему.

Когда‑то Деанджело знал все бары в Лапе — и те, где на танцпол выходили только лучшие танцоры, и те, где приветствовался каждый новичок. Узнают ли его, если он там появится? Вряд ли — тогда он для всех был просто еще одной уличной крысой.

Деанджело отвез Харриет в самый лучший клуб, который располагался в большом каменном здании, богато украшенном лепниной, и сверкал яркими огнями. Держа Харриет за руку, Деанджело помог ей подняться по широким ступеням крыльца, стараясь не думать о том, как уютно лежит ее рука в его ладони.

Поспешившая навстречу хостес провела их в зал и усадила за угловой стол, откуда очень хорошо был виден танцпол.

Несмотря на ранний вечер, зал уже был наполовину заполнен, на сцене у дальней стены играл небольшой оркестр, а танцоры выделывали такие па, за которые в Европе им бы вручили Гран‑при на танцевальном конкурсе.

Обычно в таких заведениях Деанджело заказывал ледяное пиво, но, оглянувшись на свою спутницу, которая смотрела на сцену сияющими от восторга глазами, он попросил принести шампанское.

— Это невероятно! — воскликнула Харриет. — А когда здесь начинают танцевать любители?

— Это и есть непрофессионалы.

— Что?! — Она повернулась и удивленно воззрилась на Деанджело. — Этого не может быть! Ты только посмотри, как они выплясывают! Разве так могут обычные люди?

— Это самба де гафиэйра — парная самба. Ее может танцевать любой, независимо от уровня его…