Мужчина задавал вопросы, но явно не нуждался в моих ответах, так как тут же продолжал говорить:

- Но я немного идиот, как и отец, излишне любивший семью, потому позволю своим малышам играть. И тебе позволю, коли ты поставила на кон так много. Ценю отчаянность и жертвенность, хотя правильнее назвать это глупостью. Я не способен любить, Кароль.

Он произнёс последние слова так, как будто это всё объясняло. Как будто было достаточно вновь повторить мне их, чтобы убедить и себя, и меня в том, что он… бесчувственная сволочь.

Поддавшись неясному порыву, я положила ладонь ему на щёку. Стоило мужчине перевести на меня тяжёлый взгляд, как я мгновенно её одёрнула и отвернулась.

- Я тоже не способна, - выдавила из себя я, не глядя ему в глаза. – Я даже не знаю, как именно понять, что ты любишь мужчину. Как влюбиться. Но есть долг – и я его выполню. Разве у вас нет перед вашей страной долга?

Он хмыкнул, и на какое-то время между нами повисла почти осязаемая пелена тишины. А потом резкое движение, на которое даже моё новое тело толком среагировать не успело, и я оказалась сидящей на коленях у мужчины. Так близко, что наклонить голову чуть ниже – и я коснусь его губ. Император первым сделал движение навстречу, отчего всё во мне перевернулось, и я прижалась крепче, запутавшись пальцами в его мягких волосах.

- Моя мать не любила моего отца, - прервав поцелуй, выдохнул Ригитан мне в губы.

Его неожиданное откровение вызвало дрожь в моих пальцах, мазнувших по его шелковистым остриженным прядкам. Я попыталась встать, отстраниться, но его руки плотно сомкнулись у меня на талии, в результате чего получилось лишь ёрзание на юбке и его коленях. В горле пересохло, а взгляд метнулся к его губам, как будто бы сохранившим вкус выпитого им вчера вина. С усилием, необходимости в котором никак не могла ожидать, я посмотрела в карамельные глаза, сейчас напоминавшие пламя, заключённое в стенках янтаря.

Император вдруг убрал одну руку с талии, чтобы подхватить каштановую прядку моих волос и задумчиво покрутить в пальцах.

- Тебе известно, что аристократия моей империи делится на пять кругов? – спросил император. Я припомнила, что Арлана как-то говорила об этом, а Рафаэль чуть позже объяснил подробнее. Не запоминающееся трудно выговариваемое разделение высокородных семей по знатности, от высшего круга(император и его приближенные) до низшего(почти всегда богатенькие, но не влиятельные).

Получив в ответ мой кивок, он продолжил:

- Моя мать была родом из пятого и всю жизнь прожила в далёкой южной провинции, - Ригитан вздохнул и поморщился. – Хотя образование империи заняло всего пять лет, южные провинции, что были присоединены самыми последними, сохранили некоторое недовольство. Даже после окончания войны и признания привилегий аристократии былых королевств, вошедшей в наши круги, они оказались сильно удалены от столицы на севере, где ты сейчас находишься, и не горели желанием в неё переезжать.

Ригитан хмыкнул.

- Девять лет спустя после образования империи семье моей матери довелось принимать в принадлежащих им землях моего отца, не женатого двадцатичетырёхлетнего наследного принца, - я не знала, почему он мне это рассказывал, но внимала его словам жадно, как охочая до историй девчонка. – Ей было девятнадцать, она едва стала совершеннолетней по законам империи. Рыжеволосая, голубоглазая, тоненькая… Они с Арланой очень похожи. Отец был очарован.

Если они с Арланой действительно похожи, то верю. Когда я увидела девчонку в её одеждах, то глаз отвести от неё не могла.

- Только вот его грёза была влюблена в простолюдина.

***

Всё началось, когда леди Кларель эшара Хай исполнилось пятнадцать. Отчаянная девчонка в бледно-голубом платьице, босоногая, бродила в холодной воде у речного берега, где купался сын кузнеца. Оказывается, так бывает, что мысли уходят прочь. Что перестаёшь думать о своём долге перед другими, о будущем, о возможных проблемах, просто отдаёшься внезапно захлестнувшему чувству.

Она была леди, но до того бойкой, живой, умной, что налёт высокомерия, порождённого её воспитанием, не отталкивал. Он был добр, симпатичен и прост. Леди и простолюдин подружились, а в шестнадцать лет робко признались друг другу в чувствах. Конечно же, они оба понимали, что их любовь ни к чему не приведёт, ведь их общество чрезмерно помешано на титулах, но ценили те мгновения, что могут проводить друг с другом. Я не понимаю, как им удавалось наслаждаться ими, зная, что это ведёт к их позору и концу.

Прошлый император, тогда ещё принц Мануэль Талера, предложил родителям Кларель брак уже на второй день пребывания на юге. Кстати, вообще-то, правильнее говорить «ашара Талера», используя приставку принадлежности к первому кругу, но императорская семья её отбросила, тем самым как бы и принадлежа к первым, и став выше даже их. Очередное не слишком понятное мне действие со стороны властвующих. Куда им ещё выше быть?

Кларель была единственной дочерью, помимо неё имелся лишь сын-наследник, потому девушке полагалось внушительное приданое. Война не сумела разорить эту крайне богатую семейку былого белого королевства. Они имели влияние на тех территориях, и, по словам Ригитана, брак с такой девушкой был выгоден. Он бы показал, что род Талера уважает присоединённые народы, позволил бы взять под больший контроль южные провинции, пополнил бы имперскую казну… То, что леди Кларель оказалась столь мила и приглянулась наследному принцу с первого взгляда, просто стало приятным дополнением к цели его визита.

Так сказке юной аристократки пришёл конец. Она подчинилась воле семьи, а её кузнец, простолюдин, тоже нашёл в себе остатки разума, чтобы не губить себя за изначально обречённую любовь. Вскоре леди Кларель эшара Хай стала наследной принцессой, а уже через год на свет появился их с принцем первенец Ригитан.

Воспитанная аристократкой, леди Кларель быстро привыкла к дворцовой жизни. В течение года она быстро освоила тёмную магию, которой демоны обучили талерцев. Всю свою дальнейшую жизнь она только больше углублялась в её пучину, улучшая своё мастерство. Пять лет спустя после рождения первого принца, она родила второго, Рафаэля. Год спустя после его рождения умер дед Ригитана, и на восьмом году брака принцесса Кларель стала императрицей.

Император Мануэль обожал свою жену. Красивая, умная, умеющая быть и приветливой, и очаровательной, и жестокой, когда потребуется. Она прекрасно подстраивалась под обстоятельства, держала лицо, ходила с прямой спиной, которую ничто было не способно согнуть. Справлялась с любыми проблемами, давала мужу прекрасные советы, любила детей. Однако Ригитан, её старший сын, её маленький, не менее умный, чем она, принц, был уверен, что мать не любила супруга, хотя никак этого не выказывала. А однажды, думая, что он спит, сидя в детской с книгой в руках, следя, чтобы дети, особенно двухлетний Рафаэль, не дурачились, а спали, она сама тихо призналась во всём. Рассказала и о былой любви, и о том, что, как бы того ни желала, не может заставить себя почувствовать любовь к супругу. Что винит его в душе, что он так быстро разрушил её сказку и заставил повзрослеть. Видимо, ей нужно было выговориться хотя бы так, думая, что дети её не слышат. Рафаэль и не слышал, а даже если бы слышал, не сумел бы понять ничего. А вот умный Ригитан понял и запомнил.