и Вику изнутри и снаружи. А к голосам, её и солиста, добавился ещё один почти незнакомый мужской, но громкий и чистый. И уже втроём они продолжили, точно попадая в каждую ноту и слово.

— Я свободен!

Припев повторялся вновь и вновь, три голоса в унисон вторили слова, а эхо пустой комнаты гулко подыгрывало им. Вика кружилась посреди комнаты, запрокинув голову и отдаваясь целиком музыке, ещё и ещё. Пока так же внезапно не прервалась.

Тишина оглушительно запульсировала в унисон с колотящимся сердцем Виктории. Музыка полностью кончилась, и осознание медленно вползло в её мысли. Это было так странно и в то же время ошеломляюще. Давно в ней так не кипели простые и сильные эмоции. Отголоски песни всё ещё звучали в голове, и её собственный голос, который, казалось, она так давно не слышала. И ещё один.

— Блин, — неопределённо высказалась Вика, пошла в кухню и, взяв со стола кружку с чаем, отпила несколько больших глотков. Чай был жутко горячим, и она едва не поперхнулась, но от жара, разлившегося внутри, стало не по себе. Она неуверенно обернулась на стену в спальне, будто там стоял сосед и смотрел на неё с укоряющим взглядом, застукав её за чем-то ужасно постыдным.

Ведомая совершенно непонятным порывом, Вика схватила со стола серую флягу и босиком выбежала в общий коридор, даже не закрыв дверь. Встала перед соседской чёрной металлической дверью и быстро её оглядела в поисках звонка, его не было. Совсем. Поэтому она громко постучала по самой двери и замерла, уже окончательно путаясь в собственных мыслях.

Дверь распахнулась буквально через две секунды. Вика едва не отпрыгнула от неожиданности, но вместо этого полностью замерла. Босые ступни холодил гранитный пол, в руке зачем-то была фляга. А в двери стоял сосед.

Растрёпанный короткий ёжик волос, свободные домашние штаны, босые ноги и голый торс, удивлённо распахнутые светло-серые глаза. Будто из постели только что выбрался.

Вика открыла было рот, но забыла, что хотела сказать. Что-то про очень громкую музыку. Сосед, похоже, тоже растерялся и совсем не ожидал её увидеть под своей дверью, он ничего не сказал, но глянул на флягу в руке, отчего ещё больше смутился и моргнул.

В голове что-то разблокировалось.

— Я сейчас полицию вызову, — проговорила Вика и тут же поняла, что это не то.

Сосед удивился ещё больше.

— Зачем?

Немая сцена. Вику бросило в жар от стыда. Обморок. Занавес. Но это всё мысленно, а снаружи её рука поднялась и протянула ему флягу с полунечленораздельным и малоосмысленным:

— Вот.

В его ответном недоумевающем взгляде Вика прочитала бурю непонимания, что здесь вообще происходит. Ну да. Он пел вместе с ней, они оба орали так, что в соседнем подъезде, наверное, было слышно и тут она стоит теперь в дверях и делает неприличное предложение вызвать им обоим полицию. Чтобы что?

А что она делает с флягой? Зачем? Вика мысленно стукнула себя по лбу, что ты творишь?

— Потише, — пробормотала она и, едва он взял из её рук флягу, стремглав умчалась в свою квартиру. Громко хлопнула дверью, прижалась к ней с той стороны и замерла. Закрыла лицо руками. Что за бред? Извилины слиплись от громкой музыки, что за паралич умственной деятельности? Будто ей пятнадцать лет и она носится по подъезду, названивая в соседские двери.

Она пошла к кухне и выпила залпом остатки чая. Остыл.

А в голове звучало: «Я свободен…» И дальше, дальше. Каждую строчку и каждый куплет. Пока она умывалась, с силой намыливая лицо и пытаясь смыть с себя этот позор, когда тёрла себя полотенцем, голос в голове всё ещё пел, а мысли всё ещё кружились.

Музыка совершенно не собиралась покидать её и Вика, взяв свой телефон, нашла эту мелодию в списке любимых песен, воткнула наушники-затычки в уши и, завалившись на свой скрипучий матрас, продолжила себя истязать мелодией. В её памяти калейдоскопом кружились картины её юности, друзей вокруг костра, совместных песен. А ещё отца, напевающего эту же песню, его любимую. Закрыв глаза, она беззвучно подпевала ей одними губами снова и снова, пока не стало казаться, что она вот-вот сойдёт с ума. Но прежде чем это случилось, она уснула потому, что телефон не успел зарядиться и через какое-то время просто отключился, как и Вика.

Глава 7

Утром голова уже не болела, и вчерашний день вспоминался приятными событиями. Ну… почти весь. Новые знакомые на работе, интересный семинар и отлично проведённое время в кафе оставили после себя послевкусие спокойствия и удовлетворения. Приятно было прогуляться по Москве и даже прокатиться в метро. А вот вечер Вика старалась не вспоминать и с ещё большим усилием гнала из головы назойливую песню. Но периодически эта зараза прорывалась и тихо напевалась припевом, пока Вика не ловила себя за этим и не отвлекала, чем-то более важным. Работой, например. Новыми красивыми графиками и коэффициентами в обновлённом рабочем приложении, ломаными линиями, прочертившими экран.

Сегодня хотелось начать что-то новое и хорошее, появилась идея заняться спортом и начать бегать по утрам вокруг района или по лесу. Раньше ей очень нравилось это дело. Но для этого нужно было отыскать по коробкам и сумкам спортивные вещи и изучить местность по картам, чтобы не заблудиться.

На поздний завтрак Вика сварила себе овсянку, но её получилось слишком много, поэтому и на обед планировалась тоже каша, но уже вприкуску с бананом. Гарнир и всё такое.

Поставив на плиту маленькую кастрюльку разогреваться на слабом огне, она уселась за ноутбук и открыла чат, который коллеги создали вчера после семинара для коллективного общения по работе. Правда сейчас там шли бурные обсуждения какого-то нового фильма, название которого Вика пропустила, но отматывать назад и искать было лень. Судя по разговорам, все решили сделать себе перерыв и болтали на отвлечённые от работы темы. Одна девушка предложила в следующие выходные съездить всем вместе в кино и устроить тимбилдинг. Вика расслабленно читала сообщения и уже собиралась было напечатать ответ, как в дверь позвонили.

Она встала, одёрнула мятую футболку, в которой спала и так и ходила после этого весь день в компании мягких домашних шорт, прошлёпала босиком к двери и машинально, не заглядывая в глазок, открыла дверь.

Дежавю. Перед ней опять стоял её сосед. На этот раз полностью одетый, в джинсах, толстовке и с рюкзаком на одном плече. На правой скуле отливал тенью, хорошо видный при дневном свете, заживающий синяк.

— Привет, — просто