– Спасибо, Давид, – тихо произносит она и поправляет волосы за ушко.

Я сильнее сжимаю пальцы на ее теле. Из последних сил удерживая себя от того, чтобы не накинуться на нее. Но понимаю по ее состоянию, что сейчас она не готова.

То, что она хочет, я убедился в машине. Но сейчас, когда жизнь ее сестры в опасности… Я же не животное.

Поэтому резко отпускаю ее и спрыгиваю с кровати.

– Так, я в душ. Внизу схожу, – уточняю я, давая ей возможность принять душ здесь. – Встречаемся на кухне.

Бросаю на нее еще один взгляд. Сука, какая же она ахуенная с утра. Так и всадил бы ей. А эти опухшие губы. Так и тянет впиться в них.

Но нет, Давид, не сейчас. Все будет. Осталось совсем немного. Она уже в моей власти и вот это чувство благодарности тоже сыграет мне на пользу.

В боксерах уже член того и гляди порвет их прямо по шву, поэтому разворачиваюсь и бегу в душ. Снять напряжение. Пока так.

Когда я прихожу на кухню, на столе уже стоит кофе и… завтрак?

Обычно я перекусываю по пути на работу. Даже кофе дома не пью. Готовить некому. Девки, которые оставались иногда на ночь, могли только воды налить в стакан в плане готовки. Но от них не это требовалось.

Василиса стоит спиной ко мне и смотрит в окно. Я громко вздыхаю. Потому что мне и правда тяжело. Вот так сдерживать себя. Пожалуй, впервые в жизни.

Василиса поворачивается.

– Я не знала, что ты ешь на завтрак, поэтому вот, – она кивает на стол.

– Обычно я предпочитаю секс на завтрак, – усмехаюсь я и замечаю, как краснеют щеки Василисы.

Сажусь за стол и пробую.

– Вкусно, – киваю. – Сядь со мной, Василиса, – показываю на стул напротив.

Она послушно идет и садится.

– Василиса, – говорю я, продолжая уплетать завтрак. И правда вкусно. Наверное, только у мамы я ел нечто подобное. Вся эта ресторанная еда не то. – Расскажи мне о своей семье. Я ведь ничего толком не знаю. Ты говорила, что родителей уже нет. Прости. Так?

Она тяжело вздыхает и кивает.

– Что произошло? – уточняю я.

Понимаю, что этот разговор ей неприятен, но мне необходимо все выяснить. Я раньше не придавал этому значения, но, похоже, эти сестры не так уж и просты.

Василиса опускает взгляд и перебирает руками салфетку.

– Маму и папу убили, когда они были на даче. Мы с Викой не поехали тогда. А, когда родители в понедельник не вернулись, мы поехали туда и вот… нашли…

Всхлипывает. Я встаю и иду к ней. Обнимаю за плечи.

– А что случилось? – мне надо это знать, поэтому я так настойчив.

– Следователь сказал, что в них стреляли.

– Украли что-то? Там у вас сейф был? Что следствие показало?

– Следствие? – задумчиво переспрашивает Василиса. – Там так ничего и не установили. Как-то само собой затихло все. Мы с Викой вначале ходили и к следователю, и в прокуратуру. Узнавали, просили. Но потом… поняли, что бесполезно. Нам сказали: ждите, вам позвонят. Но никто так и не позвонил…

– Ясно. Ну, не плачь, – глажу ее по волосам. – А кто были родители ваши?

– Обычные люди, – пожимает плечами Василиса. – Мама бухгалтером работала, вела там несколько фирм. А папа недвижимостью занимался, помогал оформлять документы.

– А вы с Викой думали, почему такое случилось?

– Думали, – кивает Василиса. – Ошиблись, наверное. Не за что было маму и папу убивать. Мы жили обычной жизнью. И красть там было нечего.

– А после них ничего не осталось? Ну, может, документы какие? – уточняю я.

– Я не знаю. Вика этим всем занималась, она же старшая.

Задумчиво киваю.

– Давид, – она поднимает на меня свой такой трогающий за что-то внутри взгляд, – все же хорошо будет? С Викой?

Я сажусь перед ней и теперь наши взгляды на одном уровне.

– Конечно, – провожу по еще влажным волосам. – Я же обещал помочь.

Она так преданно смотрит на меня и в ее глазах столько веры. Сука. На меня давно никто так не смотрел.

Взгляд сам опускается на приоткрытые губы.

– Давид, – шепчет Василиса.

Моя рука на затылке наклоняет ее лицо ко мне.

– Иди ко мне, моя девочка, – все, что успеваю произнести я до того, как наши губы соприкасаются.

Василиса не отталкивает меня как обычно.

Я закрываю глаза, опять ощущая на губах ее вкус. И губы такие мягкие, нежные. И я вспоминаю о нежной коже в другом месте.

Стону ей в губы, чувствуя, как напрягается член.

Отрываюсь и тяжело дышу. Прислоняюсь лбом к ее лбу.

– Сейчас? – спрашиваю и мы оба понимаем, о чем я.

– Но я… – начинает она и я опять чувствую, что она ускользает из моих рук. Нет! Только не сейчас.

– Василиса, – обхватываю ее за бедра и притягиваю к себе.

Утыкаюсь лицом ей в живот, а руками мну упругую задницу.

– Не мучь меня, – шепчу ей в майку, – пожалуйста.

Она упирается руками мне в плечи.

– Давид, я не могу… Не сейчас…

Поднимаю на нее взгляд.

– А мы сделаем это… хм… печально.

Василиса хмурится.

– Это как? – спрашивает, приподнимая бровь.

– Иди-ка сюда, – говорю я.

Встаю, за подмышки приподнимаю Василису. Сам сажусь на пол и сажаю ее себе между ног, прижимая спиной к груди. Член, упершись в сладкую попку, стал еще тверже. Яйца заныли и я стискиваю зубы.

Обнимаю Василису обеими руками. Глажу и веду их выше. Обхватываю грудь.

– Давид… – просит она, хныкая, и хватается руками за мои запястья.

– Тшшш, – шепчу ей в шею. – Давай сделаем это тихо и печально.

– Что за бред, – так, девочка решила опять показать зубки.

– Ты же не знаешь, – стараюсь выглядеть убедительным. – В этом вопросе, впрочем, как и во всех остальных, у меня больше опыта. Секс – отличное средство от депрессии. А у тебя сейчас реальная угроза скатиться в нее.

Все эти слова я сопровождаю мягкими движениями рук на груди Василисы. Мне хочется мять и мять эти упругие мячики, которые идеально ложатся в моих немаленьких ладонях.

Василиса без лифчика и я указательными пальцами тереблю через майку твердые соски. Она так легко возбуждается. Убеждаюсь в этом снова и снова. Уверен, в трусиках уже мокро и все готово. Надо проверить.

Одной рукой обхватываю обе груди, а вторую веду вниз. И она хватает ее обеими руками за запястье.

– Нет, – упрямится. – Я не хочу печально.