— Стас, не обманывай себя. Тебе ж русским языком сказали, что все люди обходят этот двор стороной. Если бы я знала все эти рассказы и не знала бы вас, я б тоже не пошла сюда. А этот дом вроде как даже благоустроен, — произнесла Таня.

— Думаешь, Иван Викторович? Если и так, то почему его никто со дня его пропажи не видел? — обратился я к Тане.

— Да все потому же… Никто сюда не заходит, и, возможно, он там только спит.

— Допустим. Но он же как-то должен согревать себя?

— Костер…

— Ну, кто-то же должен был хоть раз заметить тут свет от него.

— Стас, тут повсюду костры, и ночью обычно все пьяные…

— Ребят, можно долго ломать голову, что там или кто… Я предлагаю пойти проверить, — перебила нас Света.

Когда до дома осталось метров сто, мы остановились и стали его рассматривать.

Здание с высокими потолками. Краска облупилась, а местами вообще виднелись серые стены. Окна почти все выбиты, вокруг проросли кусты шиповника, но тропинка к главному входу была протоптана до земли. Козырек над крыльцом держался на двух засохших бревнах, и после каждого порыва ветра казалось, что следующего они не выдержат.

Из дома послышался тихий, потерянный смысла бороться, голос: «Идите сюда, помогите». Я решил, что не стоит идти на этот звук, но девчата настаивали на обратном.

Зайдя внутрь, поняли, что звук доносился из-под крыши. На другом конце помещения я заметил деревянную лестницу, ведущую на чердак. Забравшись по лестнице, вылез в темную комнату, которую освещал только чердачный люк. Включив свой фонарь, стал осматривать каменный каркас. На стенах были выцарапаны чем-то тонким разные даты, посередине перечеркнутые палочки, а внизу два предложения: «Помогите, пожалуйста, я больше не могу терпеть это. Голова идет кругом».

Луч моего фонаря переместился в другой конец, на старую грязную одежду. Тряпье создавало собой лежанку. Подойдя к некому подобию кровати, я взял в руки армейский бушлат. Из-под него выбежали огромные темные крысы, чуть не сбив меня с ног. Убедившись в том, что на куче одежды никого нет, я направился обратно.

Одна из средних ступенек лестницы предательски треснула, скинув этим меня в самый низ. После приземления на спину, мой рот неосознанно выкрикнул мат.

Боль была невыносима, я упал на что-то круглое и продолговатое. В глазах на секунду потемнело.

— Стас, ты как? Цел? — произнесли губы на бледном лице, которое мгновенно появилось надо мной.

— Жив, и это главное… — ответил я, скрипя зубами от боли.

— Что там было? — спросила Таня.

— Мыши и грязная одежда, — поднявшись на ноги, произнес я. — Тихо! Вы слышите этот плач?

До моих ушей донеслись тихие детские всхлипывания. Такие, когда малыш кричит уже несколько часов, но до него нет никому никакого дела.

— Стас, мы ничего не слышим, может, у тебя опять воображение? — удивленным тонким голосом произнесла блондинка.

— Правда не слышите? Тогда стойте тут и ждите меня. Если покажется что-то странное, вызывайте Игоря.

Звук доносился из старого, хорошо защищенного подвала с огромной гермодверью, который расположился около входа в казарму. Бункер всем своим видом показывал, что готов спрятать людей в случае бомбежки. Направился я туда так резво, будто и не летел с двухметровой высоты минуту назад.

Когда я повернул вентиль, дверь аккуратно открылась. В нос ударил запах тухлого мяса. Сдерживая рвотные позывы, включил фонарик. Луч осветительного прибора пополз от ног вглубь помещения. Когда свет уперся в стенку, я направил его чуть левее и заметил маленького ребенка в углу.

Он был в порванной грязной одежде, с поломанными руками. Лицо асимметричное и исцарапанное.

Левая сторона лица была слегка выше правой. Левый глаз у него был черный, а правый — голубой. Я подошел еще на шаг и заметил, что на правой стороне его шеи отсутствовало всё до позвоночника, кусок шеи ему отгрыз хищник, скорее всего, кто-то из семейства псовых. Из раны текла кровь ручьем. Когда я сделал еще пару шагов в сторону ребенка, тот стал тянуть руку с тремя пальцами.

Когда я подошел на расстояние вытянутой руки, пострадавший резко исчез, оставив после себя кучку костей. Выйдя на улицу, я упал без сил на влажную траву и отключился на несколько секунд. Меня вернул в чувство голос Светы:

— Стас, что ты там увидел?

— Стас, очнись… — сказала минуту спустя Таня.

Из-за шока я молча лежал минут пять, нервно заглатывая воздух.

— Так, красавицы, надо отсюда сваливать, и как можно быстрее, — похрипывая, ответил я, поднимаясь на ноги.

Чувствовалось напряжение в воздухе.

Около столовой Таня остановилась и прошептала:

— Мне этот дом приснился, давайте зайдем.

Мы вошли в столовую. Мой взгляд упал на кучу бумаг, лежавшую на одном из столов, которую я не заметил при первых двух посещениях. Девчонки оказались очень любопытные и стали читать записи.

Я подошел к стенке, закрывавшей потайную комнату, отодвинув которую разглядел всю внутреннюю картину.

Комнатка где-то 8×7 квадратных метров, на полу, у противоположной стенки, валялось тело собаки с разрезанным животом, в котором ничего не осталось, кроме костей. Такое ощущение было, что ей вытащили все внутренности и куда-то дели их. Рядом была алая полоса, которая привела к трупу мужчины лет 35–40 одетому в теплую куртку. Руки тела были все в крови. Я выбежал, взял за руки девчонок, и потащил их прочь с этого двора, спотыкаясь об каждый камень.

— Стас, и что это было? — отдышавшись, спросила Таня.

— Похоже, я нашел нашего Ваню, — дрожащим голосом начал я.

— В смысле? Он все-таки живой? — с надеждой спросила Света. — Надо ему помочь…

— Свет, мы опоздали, он мертвый, а рядом лежит истерзанный Цезарь.

— Все-таки никто не знал о потайной комнате… И боялись долго тут находиться, раз не все исследовали… — вмешалась блондинка.

— Либо их что-то спугнуло… Свет, а это что? Дай взгляну, — протянул руку и выхватил бумажку из рук Светы.

«Если вы это читаете, то я, скорее всего, мертв. Я хочу вас предупредить, что в этом дворе обитает что-то паранормальное. Я пошел искать своего пса в этот двор. Бродил по нему где-то трое суток, пытаясь понять, откуда исходит скулеж. Я проголодался, зашел во второй дом с левой стороны от главного здания и увидел аппетитное блюдо, оно было еще теплое, но когда я съел больше половины этой еды, то моргнул и увидел, что я ем внутренности Цезаря. Ни в коем случае не оставайтесь в этом дворике больше часа. И если сможете, предупредите всех отдыхающих о паранормальных явлениях происходящих в этом дворе».