нем были либо основаны, либо обогащены многочисленные церкви в честь святых, являющиеся свидетельством его благочестивого величия, и все это независимо от его щедрой милостыни бедным. И действительно, поскольку он столь походил, как именем, так и многими вещами на того, о ком Бог сказал, что нашел его своим сердцем, так что, помимо многих замечательных дел, еще одно примечательное обстоятельство делало такое сравнение весьма правомочным — также как и царь Израиля, который, после многих выдающихся проявлений добродетели, временами впадал в прелюбодейство и совершение греха смертоубийства, будучи слабым в первом и дурным во втором, так же и этот государь, добрый и благочестивый в других отношениях, напустил на английский народ жадных до крови шотландцев, которые в своей варварской жестокости не щадили ни пола, ни возраста, хотя сам он и делал, тщетно, все возможное, чтобы это предотвратить, ибо он сам был более чем заинтересован в делах своей племянницы императрицы, на стороне которой, как он сам полагал, справедливой, он находился.

И еще, так же как в одном случае избыточная милость того, кто избрал первого Давида, излечила его рану, или вернее раны, благочестивым смирением, так же и мы верим, что этот другой Давид, стер грех этой гнусной жестокости плодами, выросшими из его раскаяния. Действительно, не только совершение благочестивых деяний, но также и труды давшего плоды покаяния делало этого современного Давида, цивилизованного короля нецивилизованного народа, таким, что он напоминал своего первоначального прототипа. И надо отметить, что как Давид после своего раскаяния наказан Богом за грех его прежнего преступления тем, что у него был наихудший сын, так и этот, другой Давид, несмотря на всю свою безграничную нежность, также встретил свое наказание от рук некого самозванного монаха и епископа. Того человека я часто впоследствии видел в Биланде и был наслышан о его самых дерзких делах и о постигшем его заслуженном несчастии. Эти вещи нельзя обойти молчанием, чтобы потомки могли поучиться, как Он отвергает гордость и оказывает милость смиренным, что можно ясно видеть на примере этого человека.

Глава 24.

О епископе Вимунде (Wimund), его жизни, неподобающей званию епископа, и о том, как он был лишен своего зрения.

Этот человек родился в Англии и был самого низкого происхождения. После приобретения первых навыков в литературе, не найдя средств, чтобы оплачивать свое содержание в школе, и имея некоторые знания об искусстве письма, он поступил в писчую контору обслуживавшую каких-то монахов. Вслед за тем он выбрил тонзуру в Фарнессе (Furness) и вел монашескую жизнь. Когда он получил доступ к достаточному числу книг, то располагая досугом и обладая тремя замечательными качествами – горячим темпераментом, прекрасной памятью и достаточным красноречием, он выдвинулся столь быстро, что на него стали возлагать самые большие надежды. Спустя некоторое время он был послан к братьям на остров Мэн, и он так понравился варварским местным жителям мягкостью своего обращения и открытостью своего лица, будучи при этом еще и высоким и сильным, что они просили его стать их епископом, и получили желаемое.

Теперь он был окрылен успехом и начал строить великие планы. И поскольку он обладал высокомерным языком и самым гордым сердцем, то не довольствуясь достоинством своего епископского звания, он замыслил совершить еще более великие и замечательные дела. В конце концов, собрав отряд нуждающихся, но отчаянных людей, и не боясь праведного суда, он выдал себя за сына графа Морея (Moray) и утверждал, что он был королем Шотландии лишен наследства своих отцов. Он утверждал, что в его намерения входит не только отстаивать свои права, но и отомстить своим врагам, и он выразил желание, чтобы эти люди были его сотоварищами и в его бедах и в его удачах, и хотя его предприятие и будет сопряжено с трудами и опасностями, но еще больше будет славы и великих выгод. Все эти люди были совращены им и принесли ему присягу, и он начал свою безумную деятельность среди окрестных островов, и став, подобным могущему охотнику перед Господом, Нимроду, он забыл, что по своему епископскому званию ему надлежит быть подобным Петру — рыбаком среди людей. Каждый день он возглавлял войско своих сподвижников, среди которых выделялся своей высокой головой и широкими плечами, и подобно разным могучим полководцам, он воспламенял их рвение. Затем он сделал набег на провинции Шотландии, опустошив грабежами и убийствами все, что находилось перед ним, но всякий раз, когда королевская армия выступала против него, он уклонялся от военных столкновений, либо уходя в отдаленные леса, либо удаляясь в море, но как только войска уходили, он вновь появлялся из своих убежищ, чтобы разорять эти провинции.

Но пока он был так удачлив во всем, и стал предметом ужаса даже для короля, один епископ, человек исключительной простоты, время от времени давал отпор его дерзости. Когда этому епископу угрожали, что изведут его войной, если он не будет платить дань, то он ответил: “Путь будет воля Божья, но на моем примере ни один епископ никогда не будет платить дань другому”. После чего он вдохновил своих людей только в вере, поскольку во всех остальных отношениях он был значительно слабее, и когда тот предпринял яростное вторжение, то выступил ему навстречу и, чтобы воодушевить своих людей, самолично нанес первый удар в этой битве. И кинув маленький топорик, он, с Божьей помощью, опрокинул своего врага, который ехал впереди всех, на землю. Обрадовавшись этому, его люди обрушились на грабителей и убив их в большом количестве, заставили позорно бежать их свирепого предводителя.

Сам Вимунд впоследствии с шутливым хвастовством говорил среди своих людей, что только один Бог способен победить его верой простого епископа. Это обстоятельство я узнал от человека, который был одним из его воинов, и который бежал в тот раз вместе с другими. Однако, восстановив свои силы, он так разграбил острова и провинции Шотландии, как еще никто не делал до него. Поэтому, король был вынужден успокоить грабителя, и принял мудрый совет действовать против гордого и искусного врага хитростью, поскольку в этом случае сила не принесла никакой пользы. Поэтому, уступив ему одну провинцию, вместе с монастырем Фарнесс, он на некоторое время приостановил его набеги, но в то время, когда тот гордо отправился в назначенную ему провинцию, окруженный подобно королю своей армией, и сурово настроенный против того самого монастыря, в котором стал монахом, нашлись люди, которые не могли выносить ни его власть, ни его наглость и которые, с согласия