— Я всегда тебя слышу… И теперь мне жутко хочется оказаться на море, на пляже…

В палате на некоторое время воцарилась тишина. И снова ее нарушил сам Турецкий:

— Меркулов приходил?..

— Приходил. А я его прогнала, — твердо произнесла Ирина.

— Почему?

— Потому что!

Именно этот момент, когда трепетный разговор между супругами начал напоминать Петру Ильичу выяснение отношений, он и выбрал, чтобы вначале для приличия постучаться в палату и сразу вслед за этим объявиться на пороге. Женщина вздрогнула и обернулась: у нее оказалось удивительно красивое, правильное, но очень бледное и осунувшееся лицо с огромными голубыми глазами.

В настоящий момент в очах женщины было изумление, готовое вот-вот перерасти в возмущение.

— Здравствуйте, я не помешал? — невинно поинтересовался майор. Первым, как ни странно, среагировал Александр Борисович.

— У меня начались глюки, — убежденно произнес он. — Вижу Сэра Генри, которого здесь нет и быть не может…

— Как вы сюда попали?! — Ирина Генриховна вскочила со стула и грозно уставилась на майора. Глянув на моментально разъярившуюся жену друга, Щеткин наконец смутился:

— Я?..

— Вы-вы!..

— Я… Там никого не было… Здравствуй, Саша… Я ненадолго, только узнать, как ты…

— Как?.. Рассказ «Шерлок Холмс при смерти» помнишь?.. Иришка, знакомься: это Сэр Генри, я тебе о нем рассказывал… В общем, Петя Щеткин… А это моя жена Ирина…

— Очень приятно! — Майор покраснел.

— А мне — нет! Что вам, черт побери, всем от него нужно?! Теперь-то что?!

— Ира… не надо… — Александр Борисович слегка шевельнулся и тут же невольно сморщился от боли. — Прошу тебя… Я должен найти того, кто все это с нами сделал, а сам я вряд ли справлюсь…

Он снова поморщился, а Ирина Генриховна, плотно сжав губы, круто развернулась и выскочила из палаты… Но сразу же вернулась и, просунув голову в дверь, сурово поглядела на Щеткина:

— У вас пять минут! Я схожу к доктору и тут же вернусь, и тогда…

— Я понял! — умоляюще пролепетал Щеткин. — Я правда ненадолго!

Спустя секунду мужчины остались вдвоем и некоторое время просто смотрели друг на друга. Первым, вспомнив о предупреждении строгой супруги Турецкого, спохватился Петр Ильич:

— Саня, твоим делом от МУРа я занимаюсь…

— Нашли что-то, хоть какие-то зацепки? — тихо поинтересовался тот.

— Нет пока…

— А-а-а… Слушай, ты куришь?

— Нет, у меня ведь легкие слабые после ранения…

— Вот черт! — почти простонал Александр Борисович. — Давай так: я тебе что знаю расскажу… Значит, первое: девочка эта была под гипнозом, точнее, зомбированная… Бомбу привела бы в действие в любом случае.

— Почему так думаешь?

— Сама сказала…

— Значит, история с братом точно блеф, — покачал головой майор. — А цель террористов непонятна. Ни политических, ни каких-то иных требований… дурдом!

— Тупик… — отозвался Александр Борисович и на мгновение прикрыл глаза.

— Что с тобой? — испугался Петр Ильич.

— Нет-нет, ничего, просто голова почти не варит…

— Я, пожалуй, пойду. — Щеткин поднялся со стула, на краешек которого присел после ухода Ирины Генриховны, и только тут спохватился. — Слушай, чуть не забыл… Твое? — Он извлек из кармана каменного черного божка. — Нашли, между прочим, на тебе… То есть на твоей куртке…

— Гадкий какой… — поморщился Турецкий. — Зачем мне такая пугалка?.. Нет, не мое, конечно… Похож на какую-то восточную ритуальную фигурку… — Александр Борисович слабо улыбнулся. — Может, это он меня и спас, что-то вроде талисмана, а?..

— Может…

— В таком случае оставь его мне, Петь, вдруг еще раз поможет?.. Кстати, ты его как добыл?

— Вообще-то, честно говоря, спер у Колокатова, — признался Сэр Генри. — Из вещдоков… Хотел вернуть как можно быстрее!

— Нет уж, оставь! Обойдется Колокатов… А что, Костя Меркулов его в следственную бригаду ввел?

— Кажется… Нуда, ввел, но главный не он, кажется, а этот… Как его…

— Померанцев?

— Не-а, иначе как-то…

— Поремский?

— Точно, он. Митька у него вроде помощника… Так я пойду, Сань…

— Держи меня в курсе, Сэр Генри… лады?

— В курсе чего? — Вопрос произнесла объявившаяся вновь в палате Ирина Генриховна.

— Ириша…

— Ладно-ладно, молчу! Ты, Шурик, и впрямь неисправим.

Она вздохнула и неожиданно улыбнулась майору:

— А почему вы Сэр Генри все-таки?

— Это все Саня, — смутился Щеткин. — Мы в колхозе были, на картошке, там один пес, здоровый, как собака Баскервилей, меня невзлюбил… А ваш муж однажды от него меня спас… Как вмажет ему по морде томом Конан Дойла. Словом, с тех пор я и стал Сэром Генри…

И, окончательно смешавшись от Ирининого смеха, прозвучавшего едва ли не впервые за последние недели, выскочил из палаты, со всех ног бросившись в сторону черной лестницы: молчаливый санитар, истинный владелец халата, наверняка успел его заждаться и, возможно, мысленно проститься со своей собственностью.

В тот момент когда Сэр Генри, он же майор Щеткин, благополучно покидал строго охраняемый госпиталь через общедоступную дыру в заборе, возле проходной затормозила великолепная белоснежная иномарка — «Лендровер» последней модели. Из нее, покинув водительское кресло и на ходу нажав пульт сигнализации, выбрался среднего роста брюнет в элегантном светлом костюме с букетом пунцовых роз.

Войдя в помещение проходной и небрежно сунув в нос возникшему на его пути охраннику свои корочки, после чего тот беззвучно и довольно поспешно отошел в сторонку, Алексей Петрович Кротов уверенно зашагал к центральному входу корпуса, в котором находился Турецкий.

Прибыл он сюда, собственно говоря, с той же целью, что и майор, после первого совещания по делу погибшего Дениса в «Глории». Ради справедливости следует сказать, что Алексей Петрович непременно навестил бы его и безо всякой на то причины, но позднее, дождавшись, когда Александр Борисович почувствует себя хоть немного лучше, а прогнозы докторов станут более определенными. Однако в сегодняшних обстоятельствах, когда дорог был буквально каждый день и час, откладывать визит он не мог.

Слухи о том, что Ирина Генриховна выгоняет подряд всех посетителей, хоть как-то связанных с органами, Кротова не пугали, разве что вызывали улыбку: человека, способного выгнать его откуда бы ни было, Алексей Петрович как-то не представлял… И был, как выяснилось, прав.