От резкого потемнения на черном фоне сначала запрыгали желтые пятна, искрясь бенгальскими огнями. Они словно пытались вытеснить черноту и превратить ее в что-то иное. Но вскоре, поблескивания сменились мыслями, которые неумелым маршем шагали вперед.

— Что же делать теперь? — подумал «как бы мэр» и легонько застучал пальцами по столу.

Варианты прокручивались, рождая в голове мультивслеленную с разными реальностями, и одна за другой эти реальности исчезали — они просто не подходили Платзу. Мыслительный процесс проходил долго и тяжело, но снаружи все было весьма неприметно — «как бы мэр» просто сидел с закрытыми глазами, а чай остывал.

Внезапно, блондин резко открыл глаза, улыбнулся и залпом допил чай. Он посмотрел на коробку из-под заварки, блестевшую где-то в стороне, и еще раз улыбнулся. Ну конечно, это чай Доны Розы — как же иначе. Все связанно друг с другом незримыми нитками…

«Как бы мэр» кинул горстку философов на стол и поспешил прочь.

Он остановился около девушки, убирающий с какого-то столика, и спросил:

— А этот шпиль в центре — это и есть шпиль Правительства, да?

— Да, — сухо ответила та. — Только не шпиль, а башня.

— И там обычно полно народу, да?

— Ага. Либо кто-то по работе бегает, либо слушают редкие выступление Триумвирата. Это, считайте, сердце сердца.

— Превосходно, — Плтаз поправил очочки. — Я так и думал. Спасибо!

Девушка ничего не ответила, а просто кивнула в ответ.

«Как бы мэр» вышел на улицу и посмотрел вперед — дорого вела прямиком к башне, которая торчала относительно недалеко впереди.

— Если бы я был на их месте, то попытался бы переждать там, — улыбнулся Платз сам себе и зашагал вперед, клацая тростью. — Что ж, попробуем. Возможно, все закончится раньше, чем я думаю.

Башня действительно находилось не так далеко от «как бы мэра», ну а для Златногорской троицы она была, как говорится, перед самым носом.

Их глаза упирались в это огромное сооружение, верхушку которого, похожую на ушко иглы, снизу разглядеть было невозможно. Она вздымалась вверх, как Вавилонская башня. С выступов торчали статуи драконов и такой же формы водостоки, мухами облепившие сооружение. Подняв голову повыше, можно было разглядеть три балкона. Постройка выступала вперед, образуя своеобразные треугольник из стен. Внутри расположился некий дворик, а на стенах — по балкону, на который словно вот-вот должен был выйти Папа Римский. Но этого бы не случилось некогда — по определенным причинам. Самая определенная из определенных гласила, что никаких Пап Римских вовсе не было.

— Это выглядит более, чем красиво, — протянул Ромио, словно пытаясь разглядеть каждую пылинку на башне.

Лолли ничего не ответила, а лишь кивнула головой. Инфион же стоял молча.

Его накрыла волна первобытного великолепия — такого же, как при входе в Дворец Удовольствий. Но это было чем-то… другим. Оно поражало не своей роскошностью и обилием золота, а величием, размерам и какой-то сакральной, даже символической важностью, несущейся во все стороны. Златногорск, с небольшими домами и башнями, не готовил своих жителей к встрече с такими огромными сооружениями — но они, люди, этого и не просили.

При осознании того, что где-то там покоится Философский Камень, что там рождаются философы, у Инфиона внутри все передернуло так же, как после очень противной микстуры. По сути дела, эти новые чувства — чувства, скажем, путешественника — и были этим самым гадким (хотя тут можно поспорить) лекарством, которое вылили на душу.

Но волна эмоций внезапно смылась здравым смыслом.

— И долго мы так будем стоять? Я помню, что мы хотели слиться с толпой, но сейчас мы скорее выливаемся из нее.

— Знаешь, — девушку словно вывело из транса, — а ты прав. Если сюда объявится Платз, то мы будем как… как… в общем, сами придумайте, как что.

— А может, еще немного постоим? — сладко потянул дважды «неместный».

— В Златногорске он так же на здания заглядывался?

— Да нет, вроде. Больше на девушек.

— Его что, переклинило?

И вот тут Ромио не выдержал, словно молоко, которому уже надоело нагреваться, и оно, убегая, решило радикально потребовать выключить огонь.

— Ладно, ладно, идем! И вообще, вам не надоело?

— Нам-то нет, — ухмыльнулась Лолли, слегка наклонив голову.

Троица попыталась найти необходимую для успешной маскировки толпу. Она, конечно же, физически была на площади, но в понятии жителей Златногорска настоящей толпы на улице вовсе и не было. Здесь люди скорее доходили до какого-то пункта назначения, оставались там и, когда приходило время, возвращались домой. А в Златногорске все постоянно носились туда-сюда, и толпа существовало так же бурно, как размножаются грибки и выскакивают пятна при ветрянке.

— Хорошо, мы влились в этот поток людей, — выдохнул волшебник. — Что дальше?

— Походим немного, и обратно к Ш’Мяку… — ответил романтик, все еще мотая головой по сторонам.

— И как долго мы будем здесь ходить? Десять минут? Час? Проблема в том, что Платз может оказаться на этом самом месте в любую минуту, если он, конечно, окажется.

— Ребята, — издало что-то звук. Чем-то была Лолли, которую в порывах разговора не заметили.

— Ну, посмотрим. Но сейчас уходить еще рано! — всплеснул руками Ромио, провожая взглядом какую-то девушку.

— Эм, ребята, — вновь повторила Лолли, приковав внимание. В основном из-за того, что схватила дважды «неместного» за плечо. — Боюсь, что уходить пора как раз сейчас. А еще лучше — бежать.

Жизнь словно вошла в кризис изображений и начала повторять сама себя — работница Борделя показала пальцем в сторону, и на его кончике появилось золотое пятнышко, которое быстро приобрела очертания Платза. Направлялся он в сторону троицы, и посмотрев на шаги «как бы мэра» в замедленной съемке, стало бы видно, что с каждым их них блондин набирает скорость.

— Это была плохая идея. Что, опять побегаем? — Инфион тяжело вздохнул.

— Видимо, да!

И троица стремительно рванула через толпу, которая во время бега им показалось намного плотнее. «Как бы мэр» прибавил скорость и принялся проскальзывал меж людей, как меж статичных шахматных фигур, расставленных на доске. Если бы все это было большой интеллектуальной шахматной партией, то блондин определенно был бы королевой, которая, ко всему прочему, еще и нарушает правила.

«Как бы мэр» впился взглядом в тех, кому желал смерти, и не отпускал, привязав к себе огромным метафорическим канатом. Он настигал их — медленно, но верно, с каждым шагом их участь становилась все неизбежней и неизбежней.

Но тут, Платз затерялся. Один человек толкнул его, другой, и троица получила значительную фору.